Наташа, не реви! Мы всё починим
Шрифт:
Вечером, когда мальчишки уже уснули, остаюсь ненадолго сама с собой наедине.
Звонок в домофон. Кто это может быть?
Поспешно снимаю трубку, чтобы не разбудить мальчиков.
– Кто там?
– спрашиваю тихо.
– Иштаров...
Автоматически нажимаю "открыть". Как я могу ему не открыть?
Но и впустить я его сюда не могу! Он увидит детей, будет рычать что я профнепригодная, и не дай бог, сдаст меня Марине Васильевне!
Натянув быстро ботильоны, прямо
Придется говорить в подъезде.
Это очень неловко и невоспитанно, но вот так получилось...
Двери лифта открываются.
– Привет...
– поправляю халат на груди.
– При-и-ивет.
Тяжёлые веки делают его взгляд ещё более давящим.
– Ты пьян?
– Мм...
– задумчиво прислушивается к себе.
– Да.
Подходит в упор, инстинктивно делаю пару шагов назад, вжимаясь спиной в стену.
– Александр Михайлович...
– смотрю в его пьяные глаза с поволокой.
– Вы - в дрова.
Иштаров, наверное, понятия не имеет что такое личная зона. При вдохе моя грудь упирается ему в куртку.
– Ну, а может, я такой романтичнее, - дёргает бровями.
– Стихи читать там начну, в любви признаваться...
– Стихи?
– скептически закатываю глаза.
– Ну, а чо? Я могу!
"Была Ромашка так красива,
что всех вокруг свела с ума
мужчин, и женщин, и детей
и даже парочку котов..."
– Иштаров, - отталкиваю в грудь.
– Стихи - это не ваше.
– А мне кажется, хорошо вышло. Не цените Вы меня Наталья Антоновна.
– Зачем приехал?
Взгляд чуть трезвеет.
– Ты хотела, чтобы я попросил за пацанов... Их возьмут. С апреля. На рукопашку.
– Я очень благодарна...
– сразу же сдуваюсь я, теряя настрой на самозащиту.
– Спасибо... Александр Михайлович.
– Очень?
– дёргает бровью.
– Очень...
– На чай пригласишь? Поговорим...
Отрицательно кручу головой.
– Я не могу.
– Почему?
– У меня гости...
Ой, закапываешь ты себя, Наталья Антоновна, ой закапываешь!
– Гости?
– прищуриваться.
– Да.
– Познакомишь?
– жмёт на ручку двери.
Заперто.
– Александр Михайлович, Вы переходите все границы.
Его взгляд скользит на мой вырез на груди.
– Наверное, очень близкие гости, раз ты при них в халатике рассекаешь, да?
– ставит руку на стену позади меня.
– А может твои "гости" выйдут, пообщаемся, проясним все?
Демонстративно стучит в дверь.
– Саша!
– отталкиваю снова в грудь.
– Во-первых, ты пьян. Во-вторых, ведёшь себя как... гопник! В-третьих, у тебя все
– не выдерживаю я.
– У меня - не бывает!
– цедит он, взрываясь.
– Если я не прав, так ты скажи - ты, Иштаров, ревнивый кретин. И понял все неправильно.
– Хорошо. Ты, Иштаров, ревнивый кретин.
– Допустим...
– пытливо смотрит мне в глаза, облизывая губы.
– Дальше...
– Что - дальше? Дальше, я по твоему, оправдываться должна?
– Ну, а чего я не стою того, чтобы передо мной оправдаться, если я загнался?!
– вздрагивают зло его ноздри.
Вздыхаю горько.
– Какого хера тогда ты моей дочери втираешь, что я такой весь охуенный!
– взмахивает руками.
– А мне - как ты благодарна! А просто, сука, взять телефон и написать три слова... Чтобы прояснить что-то между нами...
– проседает на хрип его голос.
– Мне показалось, тебе были не интересны мои объяснения.
– Что ещё тебе показалось?!
– Что ты хамишь...
– Ну, бывает!
– психованно разводит руками.
– Что ты требуешь от меня то, что не готов давать сам.
– Не надо меня морочить сейчас этой туфтой! У меня одна извилина пока работает. Ближе к к нашим баранам.
Вытаскивает из кармана несколько фоток.
– Давай конкретно. Это кто?
– держит на вытянутой руке фотку перед моим лицом.
В шоке смотрю на фото. Там я и...
– Это Алексей Петрович, наш декан.
– Допустим... А это?
На фото снова я. Откуда эти фото?!
– Карпенко...
– чеканю я рассерженно.
– Тоже декан?
– Отец студента, который не может сдать. Приходил просить за сына.
– Допустим. А вот это?! Так ты ему улыбаешься, блять, меня аж счастьем облучило!
– А это врач.
– Вижу, что не сантехник!
– Мой врач. Мой гинеколог.
– Чо?!
– распахиваются его глаза.
– Представляешь, гинекологи иногда мужчины. И им иногда бывают благодарны, потому что они хорошие врачи!
– срываюсь я на нервный отчаянный шепот.
Вырываю из его рук фотки.
– Как ты посмел за мной следить?! Ты больной?? Я запрещаю тебе, слышишь, следить за мной! У тебя нет такого права.
– А чо такое? Если тебе скрывать нечего.
– Ты!
– беспомощно дёргаю кулаками вниз.
– Ну?! Смелее!
– Хам! Неадекват! И ревнивый кретин, да!
– А ты у нас - ромашка!
– скептически и вызовом.
– А я, - обиженно толкаю его в грудь.
– Ромашка! И больше не услышишь слова оправдания от меня! Это было первый и последний раз!