Научи любить
Шрифт:
– Это я уже слышал, – поднял на меня глаза, и я задержала дыхание.
Да что же это такое со мной? Находиться с ним в прямом зрительном контакте оказалось невозможным. Резко встала, скрестила руки на груди и прислонилась к краю стола.
– Обещай, что подобное не повторится.
– Нет.
– Что значит, нет?
– То и значит. Если этот шакал начнёт тявкать, он снова получит по морде.
– Как… как ты выражаешься?
Я в растерянности повернулась к нему и открывала рот, словно рыбёшка, выброшенная на берег,
Багдасарян снова посмотрел на меня и сказал:
– Я много пропустил и мне сложно учиться. Русский язык не самый лёгкий. И эта ваша литература.
– Сочувствую тебе. Могу посоветовать больше читать, желательно классиков. Это здорово обогащает словарный запас и улучшает интуитивную грамотность.
Тигран покачал головой и ответил:
– Лучше позанимайтесь со мной. После уроков. Мне нужно.
– Что? – я даже удивилась, услышав подобное. – Какое отношение это имеет к теме разговора?
– Обещаете позаниматься – я обещаю не драться в школе. Я заплачу за занятия. Сколько?
– Нисколько! Я твой учитель, и не могу заниматься репетиторством!
Тигран пожал плечами и снова вернулся к рассматриванию своих ладоней:
– А я не могу сдержаться, когда охота дать в репу.
– Ну, это уже слишком! – сказала, дрожа от возмущения. – В таком случае, в следующий раз я вызову на беседу твоих родителей!
– Как хотите.
– Ты свободен!
Снова скрестила руки на груди и отошла к окну. Спиной услышала звук отодвигаемого стула и его удаляющиеся шаги. На несколько секунд он замер возле двери, словно хотел ещё что-то сказать. Но затем дверь открылась и закрылась снова. Я с облегчением выдохнула и прижала ладонь к груди, чтобы унять бешено бьющееся сердце.
Я занесла журнал в учительскую, с облегчением отметив, что Виктории Дмитриевны нет. Давид Александрович в наушниках слушал музыку на диванчике. Антон Павлович и Наталья Ованесовна о чём-то шептались, стоя у небольшого столика в глубине комнаты у окна. Обалденно пахло молотым кофе, я даже зажмурилась от удовольствия. Завидев меня, Наталья Ованесовна активно замахала рукой, подзывая:
– Есения Даниловна, идите к нам! Я как раз варю кофе, хотите?
– Очень хочу!
Я поставила журнал в нужную секцию и приблизилась к ним.
Наталья Ованесовна насыпала в кофеварку молотый кофе, залила водой и закрыла крышку. Южане очень трепетно относятся к процессу приготовления кофе. Никаких тебе 3 в 1, никакого сублимированного. Даже сидя в торговой палатке без водопровода, южанин будет варить настоящий кофе, а затем неспешно пить его, наслаждаясь разговором с собеседником. Это настоящий ритуал.
Когда мы втроём поднесли к губам дымящийся напиток, я улыбнулась коллегам и почувствовала себя принадлежащей к какому-то тайному братству. Сварить и выпить вместе кофе – словно выкурить трубку мира. Это сближает. Антон Павлович
– Вам нравится у нас, Есения Даниловна? Как вам ребята? Не обижают?
– Благодарю, Антон Павлович, всё прекрасно. Даже лучше, чем я думала. Ребята очень способные, особенно в 11 «А».
– Вот как? И кого вы выделяете там? Мне даже интересно.
– Марк Стрельцов очень старательный мальчик. И Милана Васнецова, пожалуй, весьма способная.
– Да что вы говорите? – это уже Наталья Ованесовна включилась в разговор. – Со Стрельцовым всё ясно, отличник, медалист. А вот, что касается второй особы, удивили, Есения Даниловна, удивили.
– Серьёзно? У вас по-другому? – я переводила взгляд с одной на другого.
Антон Павлович сказал:
– Васнецова, конечно, не самая плохая ученица. Но обычно её голова занята чем-то другим, не историей уж точно.
– И точно не алгеброй, – Наталья Ованесовна согласно закивала.
– А у меня она вполне справляется. Интересно, чем же занята её голова на ваших уроках?
– Вернее, кем, – Наталья Ованесовна заговорщицки подмигнула.
– Кем? – недоумевала я.
– Багдасаряном, конечно. И так к нему, и эдак ластится, глазки строит. А тому хоть бы что. Расстроился, видать, сильно, что к нам обратно попал.
– Конечно, учебник читать – это тебе не кулаками махать! – Антон Павлович светился, словно начищенный чайник от удачного, по его мнению, каламбура.
Наталья Ованесовна с готовностью засмеялась и похлопала коллегу по плечу:
– Как удачно вы сложили, Антон Павлович! Очень смешно вышло.
Я натянуто улыбнулась и поднесла к губам чашку, не разделяя восторгов. На меня смотрели две пары глаз, ожидая реакции. Я сказала:
– Ну, уж это их личное дело, не так ли? Когда, как не в их возрасте, влюбляться, и всё такое.
– В чём-то вы правы, Есения Даниловна, – Наталья Ованесовна заметно сникла.
Пожалуй, мне стоит лучше поддерживать разговоры, чтобы не растерять, и так немногочисленных, приятелей. Я никогда не любила сплетни, какое мне дело до жизни других, мне бы со своей разобраться, но демонстрировать это открыто, похоже, не стоит. Поблагодарила Наталью Ованесовну за кофе и принялась складывать в сумку бумаги.
Мимо школы с диким рёвом снова пронеслась машина Грантика. Наталья Ованесовна покачала головой:
– Пока этот ошалелый здесь вокруг носится, даже страшно выходить из школы. А вам, Есения Даниловна?
Я бросила на коллег быстрый взгляд и заметила, что они как-то странно переглянулись друг с другом. Пожала плечами:
– Мне? Нет, не страшно. Пожалуй, здесь намного безопаснее, чем в каком-нибудь крупном городе.
– И всё же, – Наталья Ованесовна улыбнулась мне и добавила в голос мёда. – Вы согласитесь со мной, Есения Даниловна, что любой женщине много спокойнее быть за спиной сильного мужчины и опираться на его руку?