Научи меня любить
Шрифт:
— Ага, давай уж, отец, постарайся. Тяжел ты, друг, — по-доброму ворчала Нина Григорьевна.
Яна под чутким руководством свекрови помогла взвалить обезножившего мужчину ей на плечи. Уверенным, отработанным движением она опрокинула мужа на кровать, будто весил он, как пушинка. Аккуратно уложила безвольные ноги, прикрыла простыней до пояса. А потом, утерев тыльной стороной лоб, обернулась к снохе.
— Ты, дочка, давай, сходи до ребетенка. Проверь его там. Да баню затопите. Воды натаскайте для горячего. А я Смирновых — племянников наших — приглашу, да они деда сегодня в бане-то и помогут
Яна неуверенно, чуть улыбнувшись, отрицательно помотала головой в ответ.
— Вот и хорошо, вот и ладно. А ты иди, моя касатка, иди. У нас тут с дедом утренние процедуры. Освобожусь, потом и Лешку пригласим.
Словно во сне, Яна медленно перебирая ногами, вышла во двор. По пути, без разбора схватила и накинула на себя первую попавшуюся рабочую курточку. Воды набрать, баню затопить… Господи, это что — экзамен?
Постояла несколько минут у крыльца, продышалась.
Осмотрела двор, словно видя его впервые. Вроде бы все в порядке, все то же, что и всегда. Лишь только легкий намек на запущенность, на ветхость, на отсутствие мужской руки. Вот покосившаяся калитка в полисадник, вот рассохшиеся створки окна на веранде, которые нужно лишь чуть подправить после весны. У карды — тачка со сломанным колесом, ожидает свою очередь для ремонта.
Что же это? Как давно? Почему она, Яна, ничего не знает о состоянии свекра? И Сашка, вскользь упоминая, что отец болеет, никогда не говорил, насколько серьезно. Лишь ездить в деревню сам стал чаще, объясняя, что родители стареют и им нужна его помощь.
Яна вспомнила, как были они вместе с Сашкой тут перед Новым годом, приехали на денек в гости. И действительно, ведь уже тогда Василий Петрович, скорее всего, не ходил. Он практически целый день просидел на диване в зале, у телевизора. К нему туда же и стол праздничный поставили, накрыли, пообедали всей семьей. Не вставал ни разу, не выходил даже покурить.
Обвинять Сашку в том, что ничего не объяснял? Только вся правда в том, что сама она ни разу не интересовалась. Ни разу не спросила подробнее, только так — дежурные фразы. Стало мучительно стыдно за свою черствость. За свое такое поведение. Но откуда ей брать пример? Ее родители намного моложе, не болеют, да и видит она их раз в полгода. И не дай бог у них спросить о здоровье, они сочтут это за оскорбление.
Яна разыскала Лешку. Тот, пыхтя от натуги, таскал из дровника охапками полешки и складывал их возле печки в предбаннике. Увидев Яну, снова ушел.
Что же делать…
Ну, была не была. Яна направилась к бане. Внимательно осмотрела печку, открыла вьюшку. Видела как-то, как это делал Сашка.
Еще немного постояла в задумчивости, а потом натолкала полную топку дров, подложила газет, зажгла.
Пришел Лешка, сложил еще четыре полешка и тут же ретировался, явно не собираясь оставаться рядом с мачехой.
Яна же упорно уже несколько минут безуспешно пыталась разжечь дрова. Зажигалка кончилась.
Идти к свекрови, сознаваться в своей полной никчемности?
Может Лешка знает, как правильно? Тот, легок на помине, уже вернулся, нырнул любопытным носом в дверь, оценил ситуацию и, кажется, собрался уходить прочь.
— Леш,
— Моя? Тебе? — Лёшик резко остановился, чуть не развалив им же сложенную маленькую поленницу дров, и недоуменно уставился на Яну.
— Мне Леш, мне, — тихо пролепетала она. — Надо баню затопить. А я не умею. Поможешь?
— Что, совсем-совсем?!
— Представляешь, совсем-совсем… Ни разу не делала ничего подобного. Ты сможешь, подскажешь? А я зажигалкой сама, чтобы тебе не обжечься.
— Ну уж нет, что я совсем маленький, что ли. Я и сам разжигать умею. Это самое лучшее.
— Ну так что? Научишь?
— Ага, — сменил гнев на милость этот постреленок и на его лице вместо нахмуренных бровей уже сияла счастливая улыбка.
Яна уступила коронное место у топки, присела чуть дальше, на маленькую самодельную скамью.
Лешка, как заправский печник, тихо ворча и поругиваясь, вытащил из топки набитые доверху дрова, вычистил золу, аккуратно собрав все в ведро, а затем ловко соорудил из тонких щепок шалашик. И тут же чиркнул спичкой, не дав Яне сообразить и опомниться.
Маленький "шалашик" обдало жадным красным языком и через мгновение он занялся ровным ярким пламенем. Лешик поправил вьюшку, набрал тонких чурочек, заготовленных заранее и лежащих тут же, в небольшом ящике у печи, аккуратно разложил на огонь. Тот, сначала нерешительно попробовал новое угощение, а потом, с еще большей жадностью, принялся и за сухие чурочки. В ход пошли дрова. Их, в отличие от Яны, Лешка положил всего несколько штук, при этом стараясь не задавить разошедшийся в печи огонь.
Ждал, молча наблюдая за своим прирученным рыжим зверем, когда же тот основательно примется за работу, и наконец-то можно будет прикрыть чугунную тяжелую дверцу.
Яна с каким-то детским неподдельным восхищением наблюдала за всем процессом, заглядывая из-за Лешкиной спины, отмечая для себя, насколько он похож на Сашку. Такой же серьезный, уверенный в правильности своих действий и решений, не принимающий ни жалости, ни помощи. И впервые это сходство вызвало у нее легкую улыбку. Интересные все же эти мальчишки.
54
Мягкое тепло проникало внутрь, постепенно расслабляя дрожащие от усталости мышцы. Жаркую баню Яна никогда не любила, а потому пошла мыться самая последняя. Уселась на полог и разревелась. Не от жалости и безысходности, нет. Просто от обычной физической усталости. И завтра, скорее всего, она вряд ли сможет пошевелиться.
Такой нагрузки она не получала, даже занимаясь спортом. А всего прошел лишь день в деревне. Она вызвалась помочь замотавшейся свекрови, а та не стала отказываться.
Яна даже представить себе не могла, насколько загружен окажется ее день. И дела вроде бы простые: натаскать в баню воды, прополоть две грядки моркови, накормить курей, нарвать травы поросенку, порубить ее, смешать с фуражом и скормить, начистить картошки для обеда, повесить постиранное белье, полить цветы на клумбах во дворе и в полисаднике, помочь приготовить ужин, повесить выглаженные свекровью шторы… И еще куча маленьких дел, которые Яна сейчас уже даже не могла сразу припомнить.