Науфрагум. Дилогия
Шрифт:
Горничная, уже сделавшая шаг прочь по коридору, неохотно остановилась. Потом обернулась ко мне и смерила взглядом - оценивающим на этот раз. Надеюсь, поняла, что я действительно хочу помочь и способен мыслить логически.
– Люки?..
Вместо ответа я поднял голову, осматриваясь. Увы, на всем видимом пространстве продольного коридора, идущего по левому борту дирижабля вдоль стенки грузового трюма, никаких люков на подволоке видно не было. Провода, змеящиеся по подволоку и стенам, плафоны освещения, пара переговорных устройств и пожарных постов со шлангами, закрытые грузовые ворота во внешнем борту.
–
Прыгнув через комингс ворот, из которых мы только что вылетели, как ошпаренные, я внимательно осмотрел потолочное пространство склада.
– Здесь тоже нет. М-м-м, зал идет по всей ширине гондолы...
– И там ровный паркет, - разочарованно заметила горничная из-за плеча.
– Мы могли бы попасть куда-то в район торцевых переборок бального зала, там, кажется, были какие-то помещения... но я почему-то не ни одного люка или трапа...
– Тут... есть трап, - вдруг подала голос напуганная отличница, о которой мы совершенно забыли. Смущенно поправив очки под нашими взглядами, она указала на небольшую треугольную выгородку, расположенную у поперечной переборки по левую руку от нас, не доходящую до высокого подволока трюма. На двери кабинки был нарисован подъемный кран.
Теперь принцесса смотрела только вперед - на темный прямоугольник окна.
Прямо и ровно ставя туфельки, она машинально подняла подол платья, не нарушая странной сосредоточенности. Для приговоренной к смерти она выглядела на удивление собранной и спокойной, хотя... кто сказал, что есть какой-то эталон поведения приговоренного, с которым можно было бы сравнивать?
Трансильванец за ее спиной замешкался, закусил губы. Внимательный взгляд без труда отметил бы, что он нервничает - непривычно для столь крупного и сильного человека. Сделав два шага - через силу, неохотно - он негромко пробормотал в спину принцессе:
– Ей- бо, прощения просим, господарыня...
Принцесса ответила, не поворачивая головы, так же негромко.
– Ничего, - помолчав секунду, она вдруг продолжила, задумчиво и печально: - Знаете, я как-то чувствую, что судьба связала меня с этой землей. Когда берега Ньюфаундленда скрылись в тумане, я вдруг поняла, что больше никогда не увижу родины.
За спиной Грегорики раздался странный вздох. Она не видела, как глаза могучего трансильванца почему-то увлажнились. Дрожащая рука едва касалась ее плеча - благоговейно, как святыни. Нет, он не толкал принцессу вперед, она шла, ведя его за собой. И создавалось впечатление, что он не оставит девушку в белом золотом платье, а последует за ней куда угодно.
– Удивительно, но ощущения чужбины нет - хотя я никогда не бывала в Гардарике раньше, - спокойно говорила Грегорика, не отрывая глаз от прямоугольного провала в бездну.
– Когда я смотрела сегодня с балкона в закат, она словно раскрывала мне навстречу объятия - теплые и нежные. Наверное, так я чувствовала себя, когда бежала навстречу матери. Странно, правда? Эта земля должна была быть мрачной и холодной, но идти так легко - словно на встречу с лучшими друзьями...
– Из этой выгородки можно попасть только вниз, - уныло заметил я, все же подойдя к двери и открыв ее. Оттуда сразу потянуло холодом. Действительно, ступени крутого узкого трапа вели вниз, и расположенный футах в девяти ниже тусклый плафон подсвечивал... что это такое он подсвечивает?..
Я скатился по трапу и жадно припал к схеме, закрепленной на стенке кабины. Потом радостно захохотал, подняв лицо к девушкам, которые озадаченно смотрели вниз через дверку выгородки.
– Эврика! То, что нам нужно!
Не говоря лишнего слова, горничная профессионально ловко съехали вниз по перилам трапа, не касаясь ногами ступенек, и нависла надо мной - в тесной кабинке мне пришлось плюхнуться на сиденье, чтобы дать ей место.
– Что это?
– Рабочая стрела - вот, смотрите на схему! Видите, она может вращаться под днищем гондолы, а две телескопические секции раскладываются и имеют две... нет, даже три степени свободы, чтобы можно было добраться до любого места нижней части гондолы и даже ее боковых станок! А на конце стрелы площадка с еще одним, выносным пультом управления!
Горничная соображала очень быстро.
– Можно подвести ее к окнам снаружи?
– Да! Мы увидим, что происходит в зале, причем нас никто не разглядит - ведь на улице темным-темно!..
Вместо ответа горничная подняла голову к отличнице, маявшейся наверху трапа, и крикнула:
– Парашют. Один из двух маленьких тюков - быстро сюда!
– П-принести вам?..
– переспросила та.
– Д-да, сейчас, я... я быстро!..
Удаляющееся цоканье каблучков по палубе мгновенно пропало в гуле электромотора - я включил рубильник питания и, следуя указаниям первого параграфа засаленной схемы, начал разворачивать стрелу из походного положения в рабочее.
Кабинка завибрировала мелкой дрожью, и смутно различимая за стеклами металлическая ферма пошла вниз и пропала. Я наклонился вперед, вглядываясь во внешнюю темноту.
– Черт, плохо видно. Тут есть освещение, но включать его будет неразумно, да?
Еще минута работы электромотора - и снизу поднялось первое колено стрелы. В походном положении она оказалась сложена вдвое и плотно поджата под днище гондолы. Теперь она вытянулась вперед, подобно человеческой руке с немного опущенным вниз локтем и поднятым верх запястьем - только предплечье здесь должно было быть вдвое длиннее, чем запястье. Впрочем, все равно в темноте различить его было невозможно.
Поворотный рычаг заставил повернуться на правый борт всю кабину, так, что стрела оказалась вытянута поперек продольной оси дирижабля, и конец ее, где то там, в темноте, оказался чуть ниже днища гондолы.
– Вот так. Больше отсюда ничего не сделаешь, нужно лезть туда, по стреле, на концевую площадку.
Горничная, напряженно следившая за моими действиями, кивнула. Сзади что-то зашуршало, и я оглянулся.
Оказывается, очкастая отличница по фамилии Госпич как раз принесла ранец парашюта и, не решившись бросить его вниз, нам на головы, теперь неуклюже слезала вниз по трапу лицом к нему, одной рукой прижимая к себе ранец, а другой цепляясь за перила. Мой взгляд почему-то заставил ее вздрогнуть. В следующую секунду она сделала что-то странное - выпустила перила и попыталась натянуть темно-синюю юбку школьной формы на коленки. Результатом, естественно, стала потеря равновесия.