Наука, философия и религия в раннем пифагореизме
Шрифт:
Отождествив большинство пифагорейских гетайров с «акусматиками», мы оставим все эти вопросы без ответа. Если же предположить, что в обществе существовала строгая дифференциация, то картина получится еще более странной: одних Пифагор учил астрономии и математике, других — управлению государством, а третьих — что сандалии нужно надевать сначала на правую ногу, а мыть сперва левую... Между тем Ямвлих говорит об этих табу не как о кодексе поведения «акусматиков», а как об их ?????????, ???????, ????? (VP 81-82, 87): акусмы нужно было учить наизусть, хранить, как божественные заповеди, но вопрос о том, соблюдались ли они в реальности или нет, Ямвлих упорно обходит. [305] Кроме того, он вовсе не утверждает, что «математики» не исполняли эти предписания, — речь идет о том, что им разъяснен смысл последних (VP 88). [306]
305
Более того, он понимает, что без символического толкования их «сокровенного смысла» они могут показаться «смешной и глупой болтовней» (VP 105).
306
Они
Взглянем на эту проблему с другой стороны. Во второй трети IV в. на греческой сцене появились комедии, в которых высмеивались «пифагористы» и «пифагорействующие». Если это и есть те самые «акусматики», которых мы никак не можем обнаружить, естественно предположить, что комедиографы избрали предметом осмеяния наиболее странные и одиозные черты этих людей. Но и в их гротескных портретах мы не найдем суеверного ритуалиста, всерьез исполнявшего десятки предписаний Учителя. «Пифагористы» грязны, босы, одеты в ветхие плащи, но точно так же изображены ученики Сократа в аристофановских «Облаках». [307] Единственный запрет, о котором здесь говорится, касается употребления мяса и вина. Трудно поверить, чтобы комедиографы прошли мимо примитивных табу «пифагористов», столь выигрышных для комического изображения, если бы они в реальности соблюдались.
307
См.: Гаврилов А. К. Ученая община сократиков в «Облаках» Аристофана, Некоторые проблемы истории античной науки. Ленинград 1990, 62-76. Вообще сходство между аристофановскими сократиками и «пифагористами» средней комедии разительно. Кроме одной специфически пифагорейской черты — воздержания от мяса, мы не найдем здесь ничего, чего не было бы уже в «Облаках». Невольно напрашивается вывод: средняя комедия не столько писала «с натуры», сколько использовала уже разработанный комический образ философа, мало зависевший от того, к какой школе он принадлежал.
Итак, мы вправе заподозрить, что в пифагореизме едва ли существовала группа людей, следовавших прямому смыслу акусматических предписаний. По крайней мере, в литературе V-IV вв. описания подобной группы отсутствуют. Но сами акусмы — это не поздняя выдумка, они действительно существовали в то время. Рассмотрим их более подробно. [308] У Ямвлиха акусмы разделены на три вида. Первый из них отвечает на вопрос: «Что есть?...» Например: Что есть острова блаженных? — Солнце и Луна. Что есть Дельфийское святилище? — Тетрактида, т. е. гармония Сирен. Что есть планеты? — Псы Персефоны. Что есть море? — Слезы Кроноса. Что есть землетрясение? — Сходка мертвецов. Что есть Плеяды? — Лира Муз. Что есть Большая и Малая Медведица? — Руки Реи. Что есть Пифагор? — Аполлон Гиперборейский.
308
Анализ этой традиции см.: Hoik, passim; Boehm, 11 ff; Delatte. Lit, 271 f; Burkert, 166 ff.
Второй вид отвечает на вопрос: «Что самое?...» Например: Что самое справедливое? — Совершать жертвоприношения. Что самое священное? — Лист мальвы. Что самое мудрое? — Число, а после него тот, кто дает вещам имена. Что самое мудрое среди людей? — Медицина. Что самое сильное? — Разум. Что самое справедливое говорят? — Что люди дурны. Что самое прекрасное? — Гармония. Что самое прекрасное из тел и фигур? — Шар и круг. И наконец, третий вид, уже упоминавшийся выше, содержит предписания: не ломать хлеб, не стирать след горшка на золе, огонь ножом не разгребать, против солнца не мочиться и т.п.
Тройное членение акусм (Iam. VP 82) восходит, судя по всему, к сочинению Аристотеля «О пифагорейцах». [309] Принадлежит ли оно ему самому, мы не знаем, но важно отметить, что материал этой коллекции весьма разнороден. Почти все акусмы первого вида подразумевают непрямое понимание, которое вовсе не было чуждо грекам того времени: аллегорическое толкование Гомера зародилось еще в VI в.12 В акусмах второго вида сам Аристотель видел характерные для семи мудрецов краткие гномические изречения. В акусмах первых двух видов есть немало пифагорейских идей — о числе, тетрактиде, гармонии и т.п. К этому материалу присоединены предписания, первоначальный смысл которых, казалось бы, не предполагал символического толкования. У Ямвлиха о предписаниях сказано следующее:
309
Delatte. Lit, 284; Burkert, 173; Rocca-Serra. Op.cit, 331 ff. 12 Tate. Op.cit, 108 f.
«К некоторым из них добавлено, почему это следует выполнять... но в других никакой причины не указано. Одни из этих добавлений кажутся первоначальными, а другие более поздними, например, что не следует ломать хлеб, ибо это скажется на суде в Аиде. Присоединенные же к ним правдоподобные объяснения не являются пифагорейскими, а привнесены извне теми, кто старался выдумать разумные обоснования. Например, по поводу того, почему нельзя ломать хлеб, одни говорят, что не следует разрушать то, что объединяет (ведь в старину по обычаю варваров друзья собирались к одному хлебу)...» (VP 86).
Если этот пассаж хотя бы в основных чертах восходит к Аристотелю, [310] из него следует, что в доступной ему коллекции эти заповеди уже сопровождались двумя типами объяснений. Первый тип не отменял прямого смысла предписания, а лишь указывал, почему его следует исполнять, например: «Белого петуха в жертву не приноси, ибо он проситель и посвящен Месяцу», «Уходя из дому, не оборачивайся, ибо Эринии идут по пятам» или «Жену свою не гони, ибо она просительница». [311] Второй же тип, предлагая символическое толкование предписания, по сути дела отменял его прямой смысл: «не ломать хлеб» следовало понимать как «не разрушать
310
Это подтверждается параллельным материалом (D.L. VIII,35 = Arist. fr. 195). См.: Holk, 10; Boehm, 43; Delatte. Lit., 279 f; Burkert, 174 (отметивший также и позднее словоупотребление); Rocca-Serra. Op.cit, 332 f.
311
См. также № 59, 61, 62, 63, 64, 69 Boehm.
По-видимому, сам Аристотель полагал, что прямой смысл предписаний первичен. [312] Но пришел ли он к такому выводу потому, что знал о существовании пифагорейцев, всерьез следовавших этим правилам, или его просто не удовлетворили «привнесенные извне» толкования, которые фактически отменяли первоначальный смысл? Логически Аристотель совершенно прав: прямой смысл предписаний первичен, но значит ли это, что он кем бы то ни было исполнялся? Ведь ни сам Аристотель, ни его современники не упоминают ни об одном пифагорейце, который исполнял хотя бы одно из этих табу (помимо нескольких известных пищевых запретов). Всякий раз, когда о них заходит речь, мы узнаем не о реальном человеке, который бы не разгребал огонь ножом, не ломал хлеб, не говорил в темноте, а об изречениях, в которых содержатся эти табу! Здесь очевидна параллель с пословицей «у друзей все общее»: ее «пифагорейское» происхождение было достаточным основанием для Эпикура и Тимея, чтобы всерьез говорить об общности имущества у пифагорейцев. Дальнейший вывод напрашивается сам собой: существование акусм в традиции о пифагорейцах на каком-то этапе должно было привести и к возникновению «акусматиков».
312
Delatte. Lit, 285; Burkert, 174.
Впрочем, сам термин ??????? в его «пифагорейском» смысле впервые встречается только у Ямвлиха. Вся предшествующая ему традиция, в том числе и Порфирий, называет эти изречения не ?????????, а ???????, [313] так же именует их сам Ямвлих в «Протрептике» (21), где представлена целая коллекция этих заповедей, и в других местах. [314] В отличие от пищевых запретов, неопифагорейцы понимали symbola иносказательно: «через весы не шагай» означало «не присваивай себе больше, чем нужно», «огонь ножом не разгребай» — «не раздражай гневливого человека» и т.п. (Porph. VP 42). Однако придумано символическое толкование отнюдь не Порфирием и Ямвлихом — оно появилось еще до Аристотеля. В конце V в. Анаксимандр из Милета (младший) написал книгу с характерным названием ???????? ??????????? ???????? (58 С б), [315] в которой он толковал предписания типа «ножом огня не ворошить» или «от целого хлеба не откусывать». [316] Аристотель пользовался книгой Анаксимандра, который, вероятно, и был одним из тех, кто «привнес извне правдоподобные обоснования». Но если бы Анаксимандр знал о пифагорейской общине, исполнявшей прямой смысл предписаний, что могло его побудить к такому толкованию? Сам он пифагорейцем не был и вовсе не обязан был рисовать их в более выгодном свете.
313
Анаксимандр из Милета (FGrHist 9 T 1), Аристотель (fr. 196), Аристоксен (fr. 43, Iam. VP 268 = DK58 D 7), «Андрокид» (Iam. VP 145; Theol arith., p. 52.8), Александр Полигистор (FGrHist 273 F 94), Климент Александрийский (Strom. V,27.1, 28.3), Диоген Лаэрций (VIII,17), Порфирий ( VP41-42). Так же называли их и после Ямвлиха: Philop. In de an., p. 116.29; Procl. In Tim. I, p. 29.36 f.
314
VP 2, 103-105 passim, 186, 227; Comm. math, sc., p. 60.28-61.6. Ямвлих дважды ссылается на свою работу ???? ???????? (Prot, p. 112.2; VP 186). См.: Holk, 20, 66 f.
315
Если Анаксимандр из Милета идентичен софисту Анаксимандру из ксенофонтовского «Пира» (Symp. 111,6), то он должен был жить в Афинах около 420 г. См.: Schwartz ?. Anaximandros (2), RE 2 (1894) 2086; Philip, 148 n. 3.
316
После него авторами книг о пифагорейских symbola были «пифагореец Андрокид», Александр Полигистор и сам Ямвлих; их трактовал и Аристотель в своей книге «О пифагорейцах». См. выше, 11,3, сн. 16-17. Толкование Мюри (Muri W. ????????. Wort- und sachgeschichtliche Studie, in: Griechische Studien. Basel 1976, 37) пифагорейских symbola как пароля для вхождения в тайные мистерии неубедительно. Десятки изречений явно не могли служить такими паролями. Аристоксен (Iam. VP 268 = DK 58 D 7) упоминает о некоем ????????, понятном только пифагорейцам, но речь у него идет именно об условном знаке, а не о слове и тем более изречении. Лукиан (Pro lapsu, 5) говорит в этой связи о пентаграмме. Мюри отрицает аллегорическое понимание symbola пифагорейцами и в то же время утверждает, что их действительный смысл был понятен только посвященным. Однако каким еще мог быть этот сокровенный смысл, если не аллегорическим?
Может быть, сами «акусматики» в это время уже отошли от прямого смысла заповедей? В таком случае, когда же он соблюдался? Фон Фриц полагал, что «акусматики» появились после крушения пифагорейских гетерий в середине V в. Желая, в противоположность «математикам», сохранить старое учение без всяких изменений, они, как часто бывает, «понимали его гораздо дословней и уже, чем это первоначально подразумевалось». [317] Фон Фриц безусловно прав, не желая прямо отождествлять «акусматиков» с ранними пифагорейцами, но если до середины V в. эти заповеди еще не вошли в силу, а в конце V в. от их прямого смысла уже отошли, соблюдались ли они в короткий период между двумя этими датами?
317
Von Fritz. М&А, 26.