Наука, философия и религия в раннем пифагореизме
Шрифт:
Неудивительно, что и в этом случае мы не найдем в ранней традиции ни слова об устном характере раннего пифагореизма. Даже в III в. Филолая еще не считали первым, кто опубликовал пифагорейское учение. Тимей писал в этой связи не о Филолае, а о плагиате Эмпедокла (которого он считал учеником самого Пифагора), а вслед за ним Платона, повлекшем за собой отстранение их от занятий (FGrHist 566 F 14). У Неанфа история эта получает дальнейшее развитие: «до Филолая и Эмпедокла в учениях принимали участие все пифагорейцы; когда же Эмпедокл опубликовал их в своей поэме, было решено никакого стихотворца к ним не допускать. То же было с Платоном» (FGrHist 84 F 26). Здесь Эмпедокл уже синхронизирован с Филолаем, а плагиат (??????????) заменен опубликованием, подразумевающим, что ранее учения были устными и/или тайными. Очевидно, что для успешного, т. е. незамеченного плагиата важно, чтобы украденные идеи были раньше как можно менее известны. Идеально, если они будут одновременно и секретными и устными, но и одного из этих условий вполне достаточно!
Эту цепь выдумок, тесно связанную с идеей о платоновском плагиате, можно приблизительно восстановить следующим образом. Ученик Исократа Феопомп, по всей видимости, первым обвинил Платона в плагиате (FGrHist 115 F 259). [287]
287
Stemplinger E. Das Plagiat in der griechischen Literatur. Berlin 1919, 25 f; Riginos A. S. Platonica. The Anecdots Concerning the Life and Writings of Plato. Leiden 1976, 169 ff; Dorrie ?. Der Piatonismus in der Antike. Bd II; Stuttgart 1990, 12 ff, 236 ff.
Единственный (!) автор, сообщающий о том, что пифагорейцы приписывали своему учителю собственные открытия, — это, как и следовало ожидать, Ямвлих. До него мы не слышим ни об одном пифагорейце, который бы приписывал свои открытия Пифагору, равно как и вообще о существовании подобной тенденции в этой школе. Те достижения в науке, которые приписываются Пифагор [288] , никогда не связываются ни с одним пифагорейцем. [289] Правда, некоторые астрономические открытия традиция связывает помимо Пифагора с Парменидом и Энопидом, [290] но, во-первых, они не были пифагорейцами, а во-вторых, ясно, что не сами они приписывали свои открытия Пифагору. Этот случай контаминации, столь частой в поздней традиции, следует рассматривать особо.
288
См.: Aristox. fr. 43, 61-68; Wehrli. Com. ad loc; Burkert, 226 n. 40; Thesleff H. On the Problem of the Doric Pseudo-Pythagorica, К. von Fritz, ed. Pseudepigrapha I. Geneve 1971, 76; Dorrie. Platonismus, 246 ff.
289
Кроме единственного пассажа Прокла (In Eucl., p. 65). См. ниже, IV,1.
290
Burkert, 303 f.
Начиная с III в. возникает множество трактатов, приписываемых Пифагору и его последователям (прежде всего Архиту), но они не имеют ничего общего с обсуждаемой здесь тенденцией. Псевдопифагорейские трактаты возникли уже после исчезновения самой школы, и следовали они не какой-то особой практике этой школы, а широко распространенной моде того времени. Еще до них платоники и перипатетики, а также медики Гиппократовской шкоды приписывали собственные произведения своим учителям. Лаже у Эпихарма, не создавшего никакой школы, уже в конце V в. появились подложные сочинения (23 А 10). [291] Но главное обстоятельство, еще раз указывающее на разрыв в традиции, заключается в том, что упоминания о научных занятих Пифагора в этих трактатах отсутствуют, равно как и интерес к научным проблемам в целом. У их авторов не было ни собственных открытий, чтобы приписывать их Пифагору, ни даже стремления приписать ему чужие.
291
Cassio А. С. Two Studies on Epicharmus and His Influence, HSCP 89 (1985) 43 ff.
Но откуда взялась подобная идея у Ямвлиха? Две главы его книги, в которых об этом говорится (VP 158, 198), явно принадлежат ему самому и не опираются на предшествующую традицию. [292] В обоих местах Ямвлих пишет о ходивших в его время псевдопифагорейских сочинениях (?? ?????????? ?? ???? ????????), большинство из которых приписывалось самому Пифагору. Именно этот факт и навел его на мысль, что пифагорейцы приписывали «почти все» свои открытия Учителю: «ибо очень мало тех, чьи сочинения признаются их собственными» (VP 198)! Ход рассуждений Ямвлиха настолько прозрачен, что остается непонятным, как его выводы могли заворожить несколько поколений ученых. Недостоверность истории, которую рассказывает Ямвлих, подчеркивается еще и тем, что ни до, ни после него об этом не упоминает ни один античный автор. [293] Если внимательно разобраться в традиции о научных достижениях Пифагора, то окажется, что не только ранние пифагорейцы не приписывали ему своих открытий, но и поздние авторы, за редким исключением, не приписывали ему чужих. [294]
292
Rohde, 155 f, 160 f.
293
Параллельный пассаж из Прокла (In Tim., p. 14), отмеченный в аппарате Дойбнером (VP, р. 109), является лишь отдаленным парафразом.
294
См. ниже, IV,2.3. Ямвлих (VP 88, 246-247; Comm. math, sc., p. 77) передает несколько легенд о Гиппасе, который, по одной версии, разгласил непосвященным тайны пифагорейской математики, по другой — приписал себе открытие додекаэдра, тогда как на самом деле «все принадлежит тому мужу» (т. е. Пифагору). Хотя само выражение ??????? ???? может быть древним, нет никаких оснований видеть в словах Ямвлиха лозунг пифагорейских математиков V в.; ср.: Burkert, 192 f.
Таким образом, есть все основания для того, чтобы, реконструируя раннепифагорейское наследие, выделить в нем ту часть, которая принадлежит именно Пифагору, а не рассматривать ????? ????, как это обычно делают, ссылаясь на объективную невозможность такого выделения.
Совсем
295
Burkert, 51 ff.
296
См. ниже, V,1.2.
297
Прокл, приписывая Пифагору открытие пяти правильных многогранников, явно опирался не на Евдема, а на доксографические источники (Aet. 11,6.5 = 44 А 15). См. ниже, IV,2.3.
298
Правда, существовали и компиляции, куда входили некоторые разделы из трудов Евдема. Но если судить, например, по знаменитому каталогу геометров у Прокла (In Euch, p. 64 ff), то серьезных искажений в этой части традиции не произошло.
Глава 3
«Математики» и «акусматики»
Пожалуй, самым сложным из этого круга вопросов является тот, что связан с акусмами. Был ли в истории пифагореизма период, когда исполнялись содержащиеся в них предписания, а если был, то какого круга лиц они касались? Чаще всего здесь предлагались следующие объяснения: 1) пифагорейское общество было религиозной общиной, целиком подчинявшейся установленным Пифагором правилам, часть из которых сохранилась в акусмах; 2) в обществе было два направления (или две ступени посвящения) — «математики» были посвящены в философское и научное учение Пифагора, а на долю «акусматиков» оставалось лишь строгое выполнение религиозных предписаний.
Оба эти объяснения неудовлетворительны. Как мы уже выяснили, пифагорейское общество не было религиозным братством, и в силу этого акусмы не могли быть кодексом поведения всех ранних пифагорейцев. [299] В тех немногих случаях, когда мы можем уловить индивидуальные черты последователей Пифагора, отчетливо видно, что они вовсе не похожи на людей, готовых подчинить всю свою жизнь выполнению скрупулезных и мелочных предписаний. Ни в одном из касающихся их источников мы не сможем найти даже намека на это. Но если все, о ком сохранились сведения, были «математиками», то кто же тогда «акусматики»?
299
Это обстоятельство настойчиво и вполне справедливо подчеркивает Филип (Philip, 138 ff).
Регламентация жизни, которая предписывается акусмами, находится в разительном противоречии с тем, что представляли собой даже греческие фиасы VI-IV вв. (не говоря уже о гетериях, нередко настроенных вызывающе арелигиозно и даже профанировавших мистерии), [300] и более всего походит на распорядок религиозной общины ближневосточного типа. Впрочем, устав даже такой замкнутой общины, как кумранская, [301] не только гораздо мягче, чем акусматические правила, но и не содержит той массы бессмыслиц, которые мы в них находим. Ведь, следуя акусмам, пифагореец не должен был купаться в общественных банях, говорить в темноте, подымать то, что упало, смотреться в зеркало при светильнике, осушать сиденье факелом (?); встав с постели, он должен был ее свернуть и разгладить то место, на котором лежал, и т.п.
300
Calhoun. Op.cit, 36 f. Правда, это касается только Афин IV в.
301
Амусин И. Д. Кумранская община. Москва 1983, 124 сл.
Кем же были люди, соблюдавшие десятки подобных табу? В одном из пассажей Ямвлиха говорится, что «акусматики» ведут свое начало от политиков, которым в их возрасте было уже недосуг слушать подробные разъяснения учения Пифагора, и потому оно давалось им в виде кратких предписаний (VP 88). [302] Но могли ли аристократы, правившие в полисах Великой Греции, принять такую форму ритуализации жизни, которая бы резко выделила их из окружающих и сделала предметом всеобщих насмешек? [303] Если да, то почему об этом молчат современные им источники? Греческая комедия, начиная с Эпихарма, умела высмеивать и куда более невинные вещи, почему же Эпихарм молчал в этом случае, а Кратин предпочел вышучивать философию Гиппона, а не эту суеверную ритуалистику, невиданную в греческом мире ни раньше, ни позже? Когда в середине V в. в Италии произошло антипифагорейское движение, то, по словам Полибия, погибли «лучшие мужи в каждом городе» (11,39.10) — можно ли полагать, что основой их жизненного поведения были правила типа «по торным дорогам не ходи», «на хлебной мере не сиди», «через весы не переступай»? В этом ли заключался особый «пифагорейский образ жизни», о котором с явным одобрением упоминал Платон (Res. 600а)? [304]
302
Буркерт относит этот пассаж к Аристотелю и считает его аутентичным источником по раннему пифагореизму (Burkert, 196 ff).
303
См. резонные сомнения по этому поводу: von Fritz. М&А, 12 f.
304
Ср. его явно пренебрежительное отношение к орфикам (Res. 363с-365а).