Навстречу буре
Шрифт:
— Так лето же.
— У нас команда и летом тренировки устраивает, — парень пожал плечами, — А их учитель фотографии устроил дополнительные занятия для самых упертых.
— Теперь это уже школьный предмет? — усмехнулся Эрик.
— Согласен, чушь какая-то, — согласился здоровяк, — чего там уметь? Я сейчас иду в учебный корпус, могу позвать его, если…
— Спасибо, не надо, я подожду. Не хочу отрывать этого прекрасного юношу от занятий.
— Прекрасного юношу? Прикалываешься, что ли? — парень поморщился так явственно, что последние сомнения Эрика насчет прилежности Нейтана развеялись за секунду.
— Конечно, — засунув руки в карман длинного серого плаща, который
Дойдя до комнаты под номером сто одиннадцать, он сразу понял, что парень его не обманул, направив сюда. На белой доске, которая висела рядом с каждой дверью, чтобы ученики могли оставлять на ней какие-то послания, размашистыми черными буквами было написано: «Прескотты рулят». Эрик был уверен, что в стоявшем по соседству женском общежитии эти доски использовались по назначению, не давая бедным стенам страдать под тяжестью маркеров и баллончиков с краской. Здесь же буйным головам одних их было явно не достаточно. Он и сам жил в подобном месте, когда был студентом, так что хождение по кампусу навевало приятную ностальгию. Дикая юность. Как давно она окончательно выветрилась из его жизни?
Не особо на что-то рассчитывая, Эрик покрутил дверную ручку. Конечно, заперто. Посмотрев по сторонам и прислушавшись, не идет ли кто, он достал отмычку и начал прощупывать замок. К счастью, в дверных ручках те были до смешного простыми.
Когда Эрик оказался внутри, то ему сразу же захотелось выйти обратно. От увиденного он аж присвистнул.
В отличие от коридора общежития, да и, чего греха таить, его собственной комнаты, жилище Нейтана Прескотта было аккуратным и ухоженным. Постель застелена и заправлена, пол чистый, мусорная корзина пустая, вещи разложены по полкам ровными стопками. Учитывая остальное содержимое, эта щепетильность только прибавила еще большей жути.
Почти все предметы, включая ковёр и мебель, были либо черного, либо стального цвета. Рядом с черным кожаным диваном на высоком штативе стояла камера, которая с виду стоила половину тех денег, что выделили ему родители Саманты Майерс. Книги были либо о фотографии, либо о психологии, а немалая коллекция фильмов даже беглым взглядом по названиям вызывала смущение. И всё же это было не главным. От чего Страму сразу же стало не по себе, так это от постеров, которыми были завешаны почти все стены, выступая какой-то креативной бдсм-заменой обоев. Содержание каждого изображения сводилось либо к тому, что кому-то больно, либо к тому, что кто-то причиняет боль, либо ко всему сразу. Жемчужиной этой жуткой коллекции стала полутораметровая, повешенная в рамочке картина, на которой обнаженная женщина ела собственные внутренности из распоротого живота. От натуралистичности Эрика едва не вырвало. Несмотря на характер своей работы, ему редко доводилось сталкиваться с чем-то эдаким.
Кое-как дав глазам привыкнуть к увиденному и больше не теряя времени, он достал собственный фотоаппарат и начал делать снимки комнаты, заглядывая при этом в каждый ящик и каждую полку, без разбора открывая попадавшиеся под руку тетради, в которых обнаружились не менее странные и жуткие рисунки, чем на стенах, выполненные гелевой ручкой, некоторые листы были исписаны повторяющимися словами или ничего не значащими для Эрика фразами.
Да уж, у парня явно было не всё в порядке с головой. И как только это до сих пор не вылезло наружу? Наверняка же ученики должны чувствовать, что с парнем что-то не так. Или отпрыск Шона Прескотта умел быть тихим и незаметным, как притаившаяся змея? Ему хотелось бы познакомиться с ним лично. Пока что, в ходе обыска комнаты, Эрика расстраивало только одно — не было
Дверь за его спиной резко распахнулась. Эрик слишком увлекся исследованием комнаты и забыл поглядывать за коридором.
— Эй, ты! Какого хрена ты здесь делаешь?
В комнату вошел высокий мужчина лет сорока, одетый в форму блэквеллского охранника. Он был обладателем сурового квадратного лица, украшенного густыми усами, которые сейчас уже мало кто отращивал. Лет двадцать назад Эрик и сам носил такие. По виду это был не простой школьный охранник, набранный из местных бездельников. Хорошая физическая подготовка и выправка были видны невооруженным глазом. Дело плохо, местная охрана имела право производить арест, после которого Эрик мигом окажется в отделении полиции.
— Я отец Нейтана, — взболтнул он первое, что пришло ему в голову.
— Ну конечно, — хищно усмехнулся охранник и вошёл в комнату, грубо схватив Эрика за воротник плаща, — просто вылитый Шон Прескотт. Пошли, будешь полиции объяснять, что ты тут делал, — он грубо вытолкнул его из комнаты. — Ради твоего же блага надеюсь, что ты не успел ничего отсюда стащ…
Только сейчас охранник как следует рассмотрел, где оказался. Похоже, раньше оказии побывать в этой комнате у него не выдавалось. Не удивительно, имея такой уютный антураж, Нейтан Прескотт наверняка ограждал от посещения своей комнаты всех непосвященных. Эрик увидел, что местный театр боли произвел на охранника такой же эффект, как на него самого.
Воспользовавшись его замешательством, он медленно отошёл от двери, после чего, поняв, что ему выпал счастливый билет, со всех ног дал дёру из общежития, кампуса и вообще территории академии. Когда тренировавшиеся во дворе спортсмены провожали его взглядами, то одобрительно кивали. Сегодня Эрик, убегая от уголовной ответственности, смог бы дать фору любому местному форварду.
xxx
Нейтан несколько раз безуспешно щёлкнул зажигалкой и громко выругался, когда вместо огня оттуда выскочили лишь пара жалких искр. Они с Викторией прятались в тени большого дуба неподалёку от парковки, и горячо спорили о предстоящей вечеринке. Если быть точнее, спорила только Виктория, сам же Нейтан искренне не понимал, почему его подруга так упрямилась.
— Говорю тебе, лет тридцать назад всё было совсем по-другому! — страстно рассказывал он. — В восьмидесятых вечеринки Циклона были настоящей бомбой, они… они снимали большие помещения, таскали туда тонны бухла и травки, и устраивали настоящий рейв!
— Но у нас же закрытый клуб, забыл? — с сомнением произнесла Виктория и наконец вытащила свою фирменную зажигалку, чтобы Нейтан мог прикурить от неё. Послышался треск подожжённой сигареты, и лёгкие наполнились столь желанным дымом. — Вход только для избранных. Поэтому и вечеринки стали не такими масштабными.
— Надо звать всю академию! Чтобы аж стены тряслись, а Уэллсу и остальным приходилось совать беруши, чтобы уснуть!
— Хочешь устроить какое-то вульгарное мясо, вроде тех, на которые бегает эта панкуша-любительница кисок Прайс? — фыркнула Виктория, сложив руки на груди.
— Ты не понимаешь, всё будет на наших условиях! — взволнованный своей идеей, Нейтан взял подругу за плечи, после чего немного отстранился и стал загибать пальцы: — Смотри. Сами снимем помещение, на любой вкус. Свой ди-джей, своя музыка. Никакого контроля и ограничений, никаких взрослых, — он улыбнулся и подмигнул, — разве что ты захочешь позвать мистера Джефферсона.