Навстречу Империи: Начало

Малеев Алексий

Все остальные промолчали. Почти все.

— Простите меня, лорд — вышел из общего подобия строя Акрух, — я не должен был позволять себе те высказывания, которые сделал. Я был на эмоциях и считал себя правее, мне казалось, что раненные товарищи вас не интересуют, что вы наплевали на них, тащите за собой лишь бы не было разговоров…

— Это неправда, — вступилась за меня Леартия. — Лорд сразу подошёл к сестре Аастии и спросил, что и как с ранеными, не будет ли их лучше безопасно отправить минимум до шахты и там спокойно отлечить. Сестра отговорила его, сказав, что тогда придётся уйти и ей, как единственной обладающей нужными средствами в виде аур и заклинаний, и оставить основную армию без лечения в случае

чего. Лорд разрывался между желанием развернуться всеми к замку и продолжать путь вместе с ранеными. Он больше склонялся к первому варианту, но Кернисс и сестра еле уговорили его на второе. А теперь, выходит, вы обвиняете лорда в… бесчувственности, что ли?

— Да, я виноват! — прокричал Акрух, — я должен был подойти и прямо спросить про сложившуюся ситуацию, а не поддаваться эмоциям и поступать так… подло…

— Мы пытались всех их вразумить с Иргом, — сказал Ихрип, Арбалетчик, лечившийся у фей, — но наши голоса тонули в желчи их высказываний. Вы бы слышали, что они говорили…

— Я всё слышал, Ихрип, каждую фразу.

На лицах гномов отобразились ужас и страх, очевидно, Акрух так никому и не рассказал, за что я его наказал.

— Да что происходит? — спросил один из раненых Топорщиков, Вомрат, кажется.

— Я позволил себе нелестно отозваться о лорде Ярогрейве за его спиной, — ответил Акрух почти плача. Плачущий гном это… сильно. — Я за спиной у него сравнил его с беременной каменной крысой…

— А я это услышал и поддержал Акруха, — подал голос один из гномов в толпе, — сказав, что лорд скорее накажет подчинённых, нежели сам будет дела делать.

Это, кстати, очень сильное оскорбление для гнома.

— И я позволил себе лишнее…

— И я…

— Да и я тоже…

— Все сознались, — вышел вперёд Ордрин, до этого стоявший в тени деревьев позади бывших раненых. — Семнадцать выражений…

— Сколько? — еле выдавил из себя второй раненый Топорщик, Герз.

— Семнадцать! — припечатал Ордрин. — Могу даже повторить все. Хотите?

И, не дожидаясь согласий, перечислил их. Причём сделал это так, что каждое следующее выражение ложилось в образовавшуюся тишину тяжелее предыдущего. Когда он закончил, груз сказанного оказался настолько тяжёл, что некоторое время никто не решался взять слово.

— Ну вы, блин, даёте — спустя минут пять наконец произнес Вомрат. — Так обратились бы к нам, мы бы вам сказали, как лорд подходил к нам, спрашивал, как мы себя чувствуем, во всех боях старался в первую очередь защитить нас, несмотря на то, что сам пострадал, запретил дриаде использовать лечение к себе, чтобы нам больше досталось…

И это была правда — особо тщательно защищали раненых, но не потому, что это долг, честь и совесть. Нет, и это тоже, но в первую очередь из-за того, на них оттягивалось немало врагов и просто оставить их умирать я не мог себе позволить. Спустя пару боёв до меня дошло: если расположить раненых так, чтобы подходов к ним было минимально, защищать их становилось легче, а количество оттянутых на них врагом меньше не становилось. Это помогло в дальнейшем избежать ещё больших потерь.

— Это я виноват! — снова завёл свою пластинку Акрух, но на этот раз настолько громко, что я даже подумал, что и он выучил способность «Звуковой удар». Увы, свойства гнома оказались неизменны.

— Да все мы виноваты, — сказал кто-то в толпе. — И в том, что не урезонили первого… оскорбителя, и в том, что сами поддались. Нам просто не пришла в голову простая мысль — спросить у раненых как к ним отнёсся лорд.

И тут заговорили все. Сначала корили себя за откровенную тупость (это их слова, если что), потом ругали себя же за длинные языки и неумение остановиться, а напоследок дружно стали просить прощение и требовать наказания, дескать, заслужили.

— Что же заставило тебя, Акрух, резко поменять

своё мнение? — спросил того Ордрин. — Почему сейчас ты раскаиваешься?

— Просто у меня в ушах до сих пор крики лорда «защищайте раненных». Тот, кто не заботится о своих подчинённых, с интонацией непередаваемого ужаса такое кричать не будет. Да и как он героически защищал их от дятлов тоже многого стоит. А уж тотальное уничтожение летящих только на него с приговоркой «это за гномов, а это за Саттира»… Мне очень стыдно, — тихо закончил Топорщик.

— Нам тоже стыдно, — выразил в толпе кто-то общее мнение.

Все согласно зашумели.

— Признаться, я думала, что многое знаю о гномах, что они прямые и честные, но при этом не любящие рубить с плеча, привыкшие всё совместно обсуждать, — вставила свои пять копеек Кернисс. — Да что там, нас учат, что гномы придумали Совет только потому, что боятся брать на себя ответственность в принятии решений, а так — общее мнение, в случае провала и свалить не на кого. Я с этим не согласна, но нас этому учат. А здесь… одному что-то показалось, другие не стали проверять, третьи подхватили, а в итоге трезвую голову сохранили только двое, не считая диктэ Ордрина и раненых. Я, всю жизнь восхвалявшая гномов, вынуждена признать: реальность оказалась далеко не такой, какую я ожидала. Мне просто противно даже осознавать, что вы облили лорда помоями в той ситуации, в которой даже дроу попытался бы установить правду.

Слова Ведьмы прозвучали ничуть не менее легко, чем до этого Ордрина. Гномам сравнение с дроу и вовсе должно было стать максимально унизительным, учитывая тот факт, что сравнение не в их пользу.

— Признаться, тяжело осознавать, что тебя называют «последним уродом» за то, что ты сделал всё ради других, — взял слово уже я. — Видишь, Аастия, чем обернулись твои уговоры продолжить путь. И твои, Кернисс, тоже. Не вы ли говорили, что мои гномы меня поддержат? А вот оно как получилось. Я даже не думал, что эти… хм… фразы, — сделал я секундную паузу, — из-за отношения к раненым. Мне казалось, что меня считают всем этим из-за недостатка доблести в сражениях или плохого командования, ну максимум самого факта получения ран. А тут… тащу за собой лишь бы не было разговоров…

— Более того, лорд, после всего вами… м-м-м… продемонстрированного и сказанного, они продолжили этот креатив, поспорив, какого отношения вы захотите, будете ли, так сказать, изображать из себя смертельно больного, — сказал Ордрин. — А между тем, вы вправду едва не умерли и заслужили право на подобное «изображение», — добавила Аастия.

— Да, лорд, если бы не вы, никто бы сейчас здесь не стоял и отношения не выясняли, — припечатала Кернисс.

Да, именно, припечатала, потому что никто из толпы гномов не издал ни звука. А у меня появилась возможность осознать, что в конфликте с Акрухом и его подпевалами я справился бы и без неожиданно свалившегося подкласса. Все остальные как один встали на мою защиту, вразумить непокорных гномов не составило бы труда. Значит, берсеркерство — не помощь от системы, как я подумал изначально, надо мной и вправду как-то особенно сошлись звёзды в момент, когда, казалось, ничего другое не сработает. Но нет, пути были, а значит надо обязательно выяснить, как это вообще работает, тем более что ссылка на нужный раздел форума у меня есть.

— Ладно, — наконец сказал я, — расставили все айды по рунам — и хорошо. Наказание с Акруха я снимать не буду, чтоб неповадно было, за сим расходимся. Что у нас с дальнейшим путём? Когда выдвигаемся?

Все без исключения удивлённо уставились на меня.

— Что? Дальнейшее стояние ни к чему не приведёт, что можно было сказать — сказано, пережёвывать по триста раз бесполезно, да и не нужно, если честно. Ордрин, ты хотел наказать остальных креативщиков? Твоё право, отнимать не буду. Что-то ещё?