Найди меня в темноте
Шрифт:
– Не надо, Бэт. Ты только поранишь себе руки, - говорит Джерри спокойно, даже не поднимая взгляда от книги.
– Не надо, Джерри, просто не надо. Развяжи меня, - она пытается не поддаться панике, которая уже разливается в душе, сметая все мысли на своем пути.
– И мы притворимся, что ничего не было. И все будет как прежде…
– Ничего уже не будет, как прежде, Бэт, - он откладывает книгу в сторону и поднимается с места. Она вся сжимается в комок, когда он склоняется над ней. Отводит со лба прядь волос, ласково касаясь подушечкой большого пальца ее шрама. –
– Нет… я прошу тебя… Я прошу тебя… ты же не такой… Я знаю это. Я чувствую, - она пытается поймать его взгляд.
Потому что знает – стоит только встретиться им глазами, то все может измениться. Он все еще тот прежний Джерри. Который столько раз спасал ее. Который столько раз подбадривал ее. Который только недавно играл с ней в «ложки».
– Ты же хороший… ты столько всего сделал хорошего. Все еще не поздно. Просто развяжи меня. Я обещаю, что мы можем поговорить о том, чтобы остаться здесь… надо просто все обдумать.
– Ты зовешь во сне его. Поэтому я не верю, что ты будешь даже говорить об этом. Все, Бэтти, время разговоров закончено.
Она пытается не думать о том, что происходит сейчас. Не смотреть в ту сторону, где он раздевается. Не слышать, как шелестит его одежда. Господи, это все не со мной… это просто не со мной…
Она дергает руки, но полоски ткани только больнее впиваются в тело. А потом он ложится рядом с ней на постель, забираясь к ней под одеяло, как будто они уже давно любовники, и в том, что он лежит рядом с ней обнаженный ничего такого…
Совсем ничего такого…
– Бэтти, - зовет он ее, но она отворачивает голову в другую сторону, чтобы не смотреть на него. Разглядывает то, что стоит на тумбочке у изголовья.
Будильник. Старый. Смешной. Модный винтаж. Модный, когда еще был жив прежний мир.
Несколько больших свечей. Какие-то просто на тумбочке, какие-то в стеклянных подсвечниках.
Статуэтка виолончелистки, сжимающей смычок в тонких пальчиках…
Джерри стягивает с нее одеяло и прижимается грудью к ее груди. Горячей коже к ее коже. Вызывая в ней приступ паники и рыданий, которые застревают в горле. Это еще хуже, чем с Горманом, проносится в голове вдруг воспоминание… хуже, чем с Горманом…
Он перерезает застежки лифчика. Потом режет посередине.
– Только не дергайся, Бэтти. Я не хочу поранить тебя, - говорит, когда Бэт начинает метаться в кровати и дергать ногами, чувствуя, как обнажается грудь. – Не надо… просто расслабься… расслабься…
Твою мать, рыдает она про себя. Твою мать. Я не могу. Я просто не могу.
Его пальцы трогают ее грудь, наслаждаясь прикосновением. А она выгибается, пытается ударить его ногами, и он тогда наваливается на нее. И становится только хуже. Потому что теперь помимо пальцев, он пускает в действие и губы. И зубы. Прикусывая нежную кожу.
– Не надо, Бэтти, не сопротивляйся.
Его руки скользят по ее ребрам. Потом по животу, обводя пупок. Потом пальцы ложатся на пуговицу джинсов, и она снова начинает биться из последних сил. Пытаясь столкнуть его с себя. Безуспешно.
Джерри расстегивает джинсы и стягивает. Бэт впервые смотрит на него и видит, что ему нравится. Он забавляется тем, что происходит. Ему нравится ее сопротивление. Оно только возбуждает его.
Потом он стягивает с нее трусики. Она снова бьется, понимая, что доставляет ему удовольствие, но ничего не может с собой поделать. И смеется нервно при воспоминании, с какой радостью сегодня мылась.
Лучше бы оставалась грязной!
– Но я могу помочь. Я помогу тебе. Только я. Потому что больше ты никому не нужна. Кроме как для одного. Только для одного. Потому что ты просто балласт. Ты балласт в таком мире, как этот. И для того, чтобы ты выжила, тебе нужно что-то отдать взамен. Что ты можешь дать, кроме одного? Взаимовыгодный обмен. Я даю тебе защиту, а ты мне… ты раздвигаешь ноги…
Бэт чувствует его руки снова на своем теле. Он легко ловит ее ноги и придавливает снова своими ногами, блокируя ее движения. Потом его пальцы начинают медленно обследовать ее тело. Грудь. Живот. Потом ниже…
Господи… Господи… пожалуйста…
Но тот, кто свыше только молча наблюдает за тем, что происходит сейчас в спальне. И ничем не помогает ей.
Она не может. Она просто не может. Не сможет. Она не может чувствовать это больше… Его пальцы… Чужие пальцы…
Бэт цепляется руками в изголовье кровати, а потом вдруг нащупывает пальцами, что одна из реек шатается. И начинает еще сильнее раскачивать ее, стараясь не думать о том, что Джерри делает с ее телом сейчас. Замирая, словно смирилась с происходящим. Внутри все горит огнем от этих пальцев, которые терзают ее. В голове начинает стучать.
Ты слабая. Там за стенами ты либо мертва, либо чье-нибудь бремя. Ты слабая…
Как мне повезло, что ты не боец…
Ты – балласт в таком мире, как этот…
Взгляд заволакивает темнота, надежно захватывая в свои объятия. Голоса постепенно становятся тише и тише…
Бэт приходит в себя от холода, неприятно скользящего по обнаженной коже. За окном уже светло, но по-прежнему шумит дождь. На ее груди лежит то, что раньше было светловолосой головой Джерри. Все вокруг – она сама, Джерри, кровать, обои в спальне, зеркало, светлые занавеси на окне – заляпано кровью. Одна ее рука свободна, в ней зажата металлическая статуэтка виолончелистки, вторая по-прежнему привязана к кровати. Она дергает и дергает руку, пока не выламывает одну из реек, к которой привязана ее рука. Ткань пропитывается ее кровью, настолько больно полоска впивается в кожу при этих попытках.