Назад, в пионерское лето
Шрифт:
— Гм… — задумался старший вожатый. — Ну, хорошо, — решил он. — Вообще, это как раз обязанность дежурного!
— Вот-вот! — с пылом подхватил я.
— Только чтоб аккуратно!
— Конечно, как же иначе! — заверил я Максима.
Несколько секунд тот еще постоял, словно о чем-то размышляя, затем обронил:
— А со шнурками внимательнее! Наступишь на развязавшийся — и в пол носом!
С этими словами старший вожатый покинул пионерскую.
— Можешь вылезать! — убедившись в окно, что Максим действительно уходит, бросил
За постаментом послышалась возня, и девочка показалась из проема у стены.
— Ты мне гольфом прямо в нос попал! — заявила она первым делом. — А там еще и пыль жуткая — еле-еле сдержалась, чтобы не расчихаться!
— Ну, извини, — хмыкнул я. — Ничего себе у тебя видок! — заметил затем.
Девочка торопливо оправила подол, но я имел в виду совсем не это: ее еще недавно образцово-белая парадная рубашка была сплошь в густых черно-серых отметинах.
— Вот же ж!.. — досадливо скривилась Яна, обнаружив, что вся перепачкалась. — Лучше б я успела еще раз тебе в карты проиграть! — в сердцах заявила она: юбка, галстук и один из гольфов у нее в руках выглядели чистыми — по крайней мере, по сравнению с рубашкой. — И что теперь делать? — в отчаянии вопросила Казанцева.
— Сбегай, переоденься, — пожав плечами, предложил я. — Хотя да, — почти сразу сообразил, что не все так просто, — нужна же пионерская форма…
— У меня есть белая блузка! — просияла тут девочка. — Правда, она не очень пионерская, но выйти в заднем ряду на линейку — сойдет! — бросив на стул вещи, кроме юбки, Яна принялась натягивать последнюю. — Ничего, если мы доиграем в другой раз? — вдруг замерев на середине действа, неуверенно посмотрела она на меня из-под челки.
— Ну, да, не сейчас же… — развел я руками.
«А, собственно, почему не сейчас? — впервые за последние минуты подал голос Младший. — Максим ушел, времени до подъема — вагон…»
«Утихни! — сердито заткнул его я. — Наворотил дел — а мне разгребать!»
«Но все же обошлось!»
«Не твоими стараниями!»
— Кстати, смотри, что я за бюстом нашла! — проговорила тем временем справившаяся наконец с юбкой Казанцева.
Взяв что-то со стула с остатками своей одежды, она положила это на стол.
Не положила — поставила: моему взору предстала маленькая — сантиметров семи в высоту — фигурка белого кролика — в клетчатом жилете и с карманными часами в передней лапке.
* * *
— Я там на него наступила — чуть не вскрикнула от неожиданности! — рассказывала Яна, пока я завороженно пялился на фигурку. — Он будто из желе какого-то: хочешь взять — пальцы внутрь проваливаются… Интересно, что это за материал?
— Можно потрогать? — выговорил я сипло — во рту у меня вдруг начисто пересохло.
— Конечно.
На ощупь фигурка и впрямь была словно бесплотной, но, продавив, ухватить ее тем не менее было можно.
—
— Что и говорю… — девочка уже полностью оделась и обулась — разве что алый галстук на грязную рубашку повязывать не стала. — Ну ладно, я побежала в корпус, — заявила она, протянув руку к кролику.
— Оставь, — почти машинально попросил я.
— Зачем? — удивилась Яна.
— Ну, пусть пока тут побудет. Как… не знаю… талисман, — не придумал сходу лучшей причины я. — Он же, можно сказать, укрыл тебя в своей норе! — попытался как-то развить мысль — не особо, надо признать, изобретательно, но хватило и этого.
— Хорошо, пусть постоит, — согласилась Казанцева. — Я быстро, одна нога здесь — другая там! — пообещала она не то мне, не то кролику, и направилась к выходу.
«Думаешь, это тот самый, что ты ждешь?» — осведомился Младший, когда мы остались одни.
«А какой же еще? Как и обещал Гришин: полуиллюзия…» — я снова потрогал фигурку. Ну да, это наивная Казанцева могла обмануться, а так-то ясно: не бывает такого материала, по крайней мере, не в двадцатом веке!
«И ты теперь последуешь за ним?»
«Должен… Вот только сам он пока что-то никуда не бежит…»
«Сломался?» — предположил юный пионер.
«Едва ли… Может…» — я обернулся к бюсту сурово хмурящегося на нас Ильича.
«Думаешь, нужно лезть туда?» — сразу понял мою догадку Младший.
«Сама очевидная версия…»
«Проем узкий!» — напомнил юный пионер.
«Значит, придется расширить!»
Еще раз покосившись на кролика — убегать тот пока явно не собирался — я подошел к постаменту бюста. Примерился к щели между ним и стеной — да, уж, пока мне тут ловить нечего. Как Яна-то пролезла?! С испугу, наверное…
Ухватившись обеими руками за угол постамента, я попытался его сдвинуть. Тот, вроде бы, поддался, но сместился разве что на пару сантиметров — и снова замер, как влитой.
«Плечом попробуй!» — посоветовал Младший.
«Без сопливых!» — именно так я как раз и собирался поступить.
Так дело у меня и впрямь заспорилось: пронзительно скрипя по полу, преграда медленно поползла в сторону. Обнадеженный, я удвоил усилия — и перестарался: под моим натиском постамент вдруг накренился, и бюст с него едва не свалился — лишь в последний момент я успел вскинуть руки и предотвратить его падение.
Как бы то ни было, теперь доступ в нишу был открыт. С замиранием сердца я заглянул за постамент…
Ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего зонд «с интуитивно понятным интерфейсом» там не было. Там вообще ничего не было, кроме пыли и грязи! Зато этого добра — завались. Не удивительно, что Казанцева вылезла из «норы», косплея трубочиста!
— Ну и что теперь? — я обернулся к кролику.
Тот, понятно, ничего не ответил, продолжая молча любоваться на часы в лапке.
«Кстати, а сколько там у него времени?» — спросил Младший.