Не будь дурой, детка!
Шрифт:
Нагруженная пакетами, она снова села в такси, еще раз мельком отметив, что никогда не встречала таксистов на инфинити.
— Развлекаетесь? — спросила Горянова водителя, когда они тронулись.
— Не понял? Вы о чем?
— Тяжела, говорю, служба?
— Простите, но я вас не понимаю.
— Зато я вас понимаю…
Когда подъехали к дому, Горянова протянула тысячную купюру водителю. Тот стал рыться, неуклюже доставая из кармана куртки дорогое портмоне.
— Спасибо, но сдачи не нужно! — водитель заволновался, пытаясь ускорить процесс нахождения мелочи.
— Я
Водитель не ответил, но смутился. Кто такой Лев Борисович переспрашивать не стал…
Дверь домой Даринка открывать сама не стала, пакеты мешали, да и мало ли. Решила позвонить, но многочисленная кладь немилосердно била по рукам, стремясь порваться под тяжестью снеди и подарков. Захотелось, как в детстве, поскрестись под дверью, чтобы услышать добрый папин голос, изо всех сил сдерживавший смешинку:
— А что это, Лена, у нас мыши в доме завелись?
А Даринка, которую отлично было слышно, потому что советские квартиры обладают изумительным качеством: все, что говорится в коридоре, неизменно становится достоянием общественности, стоящей в непосредственной близости от двери, радостно пищала:
— Это не мышки, это ваша дочка пришла.
Даринка много раз предлагала папе сменить старую дверь, но он все не соглашался, и вместо современной звукоизоляционной конструкции дверь горяновского дома была по — прежнему просто обита дерматином ядрено-бардового цвета. Девушка опустила пакеты на приквартирный коврик, поднимая руку, чтобы позвонить в дверь, как очень четко, как будто и не было преграды, услышала:
— Зачем ты ее позвал? Зачем! — истеричный Элькин голос трудно было с чьи — нибудь спутать.
— Что значит, зачем? Это, между прочим, и ее дом, Эльвира Александровна! Не понимаю, в чем проблема?
— Правда, Саша! Можно было Дарину пригласить в другой день…
— Лена! — рявкнул Александр Айгирович, и от его тона у Даринки засосало под ложечкой. — Прекрати! Ты совсем уже потеряла всякий стыд, Лена! Ты не забыла, что у нас не одна дочь, а две, и старшая имеет такие же права здесь находиться, как и младшая, если даже не больше.
Элька громко обиженно засопела.
— Папа!
— Что папа? Ты устраиваешь истерику? Что такое? Не расскажешь причину твоей паники? А? Мужа твоего сегодня все равно нет, в ночной, так что же тебя так испугало? А? Не тот ли факт, что вы с матерью пытаетесь тщательно скрыть от меня вот уже почти месяц? За дурака меня с матерью держите?
Елена Артемовна что — то возразила, но очень тихо — Даринка не разобрала. Зато отцовский голос гремел:
— Что глаза прячешь? Что? Ведь знаешь, что Дарина обязательно спросит про учебу. А тут выкручиваться надо будет и не просто выкручиваться, а с умом — Дарина вранье за версту чует, ее не проведешь.
— Саша…
— Что, Саша? Ты думала, я не узнаю? Ты думала, что снова будешь покрывать эту врунью и лентяйку? Ну — ка, ответьте мне, Эльвира Александровна, ваш муж в курсе, что вы опять бросили учебу?
Элькино
— Да! — наконец с вызовом крикнула мелкая.
— Неужели? — Александр Айгирович с трудом сдерживался. — И что он сказал?
Элька нехотя буркнула:
— Он был согласен с моим решением! Женщине вообще для счастья достаточно семьи…
За дверью несколько секунд была тишина.
— Я всегда знал, что он идиот! Еще когда позарился на тебя, но быть настолько дебилом… Ладно, ты бросила учебу, чтобы заниматься мужем и домом, тогда ответь — почему ты живешь с нами, когда у вас, молодых, есть квартира?
Элька что — то просопела.
— Саша, ну девочке же трудно…
Александр Айгирович никогда не повышал на супругу голос, но тут закричал:
— Лена, не доводи до греха! Она взрослая замужняя женщина. Что она делает у нас?
— Саша, там район плохой, дом старый, там грязно, ремонта нет…
Но Александр Айгирович не дал жене продолжать:
— Там убирать надо, Лена, еду мужу готовить, встречать его с работы, белье его стирать на руках, пока машинку не купят. А как они её купят, если твоя дочь все свадебные деньги на рестораны, доставку еды и магазины профукала? А? Твой зять что, от хорошей жизни на вторую работу пошел? Думаешь, я не знаю, сколько сумок она привезла из свадебного путешествия? А вот где они, эти сумки? Где? Не знаешь? А я отвечу! Они все порванные у нее в шкафу валяются, потому что твоя дочь не умеет беречь вещи… Ведь чтобы вещи беречь, на них нужно за-ра-бо-тать, а твоя дочь ничего не умеет и ничего не хочет уметь, зато красиво одеваться — это она любит. И хвостом покрутить. И пожрать, да так, чтобы не готовить самой вообще. Но сегодня все! С меня хватит! Собирайте вещи, Эльвира Александровна, и отчаливайте к мужу, ваш дом теперь там! И я не шучу! Сейчас собирайте вещи!
Элька зарыдала в голос, но Александр Айгирович был непреклонен:
— Не соберешь вещи, выкину из дома в том, в чем будешь. Ты меня знаешь, Эля! Раз решила жить по — своему — живи, но тогда сама себя обеспечивай. Я больше ни копейки не дам и матери не позволю…
Злой Элькин голос прорезал пространство:
— Дариночке своей ты квартирку купил!
Вслед за Элькиным криком звонко и резко зазвенела пощечина. Елена Артемовна испустила испуганный возглас:
— Саша!
Александр Айгирович пытался прийти в себя:
— Дрянь… Какую я вырастил дрянь… Да знаешь ли ты, что Дарина мне все до копейки за квартиру выплатила? Нет? Не знаешь? На эти деньги, дрянь неблагодарная, тебе свадьбу сыграли и свадебное путешествие оплатили. На эти! Не знала? Неужели ты думала, что это я на свою пенсию расстарался? — и уже совсем другим голосом, тяжелым и страшным: — Елена Артемовна, помогите дочери вещи собрать. У нее полчаса. Когда приедет Дарина, я не хочу, чтобы она видела ее тут. Госпожа Пименова отправляется в дом к супругу — хозяйство вести и детей рожать, раз ничему другому учиться не хочет. Но когда она до смерти надоест своему бугаю, пусть не прибегает к нам с тобой зализывать душевные раны….