Не будь дурой, детка!
Шрифт:
— А я думала, грешная, что вы в командировке в одном номере заночуете, поутру проснетесь — кругом помятая трава! И не одна трава помята… А вы обломщики! Ну хоть для смеха заявились бы во вчерашней одежде… Гады… Вот чем мне сегодня народ развлекать?
— Не поверишь, Ирочка! — усмехнулся невозмутимо Савелов. — Все было так, как ты и представляла: по твоему заказу нас накрыло приступом очевидной страсти, но эта динамщица меня полночи по отелю таскала в поисках ее отдельного номера. Так что извини — у меня самого сейчас нервный стресс от воздержания.
— Ну — ну! — ничуть не поверила
Через полчаса Роман снова дал пищу народу для размышления, которую тот проглотил и опять вообще не заметил: где — то в десять часов, когда Даринка уже собиралась на два отдаленных объекта, Савелов кинул на её стол ключи от своей машины.
— Держи, радость моя! И прекрати ездить на такси!
— А ты как же?
— К обеду вернешься?
Даринка кивнула.
— Ну и нормально!
И все. И никто в Гродинке не задал себе вопроса: чего это шеф с Горяновой своей машиной делится. Никто! Обидно!!! Даринка вздохнула и поехала на объект. Сидеть за Ромкиным рулем было высоковато, но очень здорово! И пахло в машине вкусно. И просто приятно было ехать… Так что Горянова, сама не зная как, обернулась всего за три часа. И уже подъезжая к Гродинке поняла, что совсем позабыла о Егорове, так занимали все её существо совсем другие мысли. Да и Лев Борисович, как ни странно, признаков своего присутствия в горяновской жизни не подавал. Даринка посмотрела на телефон: ни одного пропущенного звонка, ни одной эсэмэски. Странно. Странно и опасно. Но проблему под названием «Егоров» нужно было решать, бежать от нее достаточно глупо. Горянова быстро набрала сообщение «Позвоните, как освободитесь» и, не раздумывая, отправила.
Она появилась в Гродинке как раз к обеденному перерыву. Народ уже проголодался, а потому жаждал хлеба и зрелищ и к любому сказанному в Гродинке слову относился теперь с особым пиететом. Даринка успела только подбежать к столу, закинула в комп пару — тройку предложений на свежую голову, чтобы не забыть ненароком, успела сделать несколько звонков и огляделась в поисках будущих сотрапезников. Лильки не было, хотя сумочка стояла на столе в боевой готовности. И куда умотала?
— Пообедаешь со мной? — Савелов появился прямо у ее стола.
Даринка счастливо вскинулась, засияла, но даже кивнуть не успела, как Маркелов, коршуном подлетевший поближе, ехидно вмешался:
— Шеф! А чего это все ваши знаки внимания перепадают исключительно Горяновой? Так нечестно! Я, между прочим, тоже в вашей компании пообедать хочу. И вообще… Вы мне очень нравитесь, шеф. Как начальник, разумеется. И я не менее привлекательный собеседник, чем Горянова. И есть очень хочется… Кроме того, притеснение работников по гендерному признаку вам так не к идет!
Савелов только бровь приподнял и оглядел Маркелова с ног до головы.
— Ирина Николаевна! — позвал он официальным тоном Шапутко (та, ожидая чего — то серьезного, появилась с блокнотом незамедлительно). — Распишите, пожалуйста, для Саввы Никитича мои личные предпочтения к своей спутнице. А когда он эти предпочтения воплотит в жизнь, — шеф многозначительно замолчал, на секретаршу глядя (Шапутко еле удержала серьезную мину), — включите его, пожалуйста, в мои
И, подхватив Горянову, удалился.
— Что, не светит мне любовь с привилегиями? — с театральной завистью глядя вслед удаляющейся паре, поинтересовался Маркелов.
— Да нет, — усмехнулась Шапутко, — все в твоих руках, Саввушка! Только, — она по — савеловски приподняла бровь, — ты это… волосы в салоне до попы нарасти и сиськи сделай… — Ирка выждала небольшую паузу: — А письку свою, так и быть, скотчем к пузу примотаешь, чтоб не смущала, и, глядишь, шеф смирится с твоей несовершенной гендерной принадлежностью.
— Злая ты! — обиделся Маркелов.
Глава 28
Егоров на связь не выходил. Даринка всю вторую половину дня держала телефон перед собой: боялась пропустить звонок. И ей совсем не нравилось это муторное ожидание. И все время, пока она работала в ожидании этого звонка, ей вспоминались слова Ромки, сказанные сегодня, когда они обедали:
— Дарина, я хочу объясниться с Егоровым сам.
Нет! Нет! Тогда она сразу отмела этот спасительный, но такой малодушный выход: уж с кем — кем, а с Егоровым она должна объясниться без посторонней помощи. Как говорится, любишь кататься, люби и последствия. Время неумолимо пододвигалось к пяти, а от Егорова еще ни весточки. Роман Владимирович, который за сегодня столько раз выходил из кабинета то ли по делу, то ли беспокоясь, внимательно оглядывался на Даринку.
— Мне не нравится твой страх, — прямо, без обиняков сказал он и мрачно потянулся к телефону.
— Нет! — резко остановила его Горянова. — Нет! Это мое дело!
Роман Владимирович поморщился и недовольно покачал головой, решительно направляясь прочь.
— Чего — то атмосфера мрачная, — незаметно подошла Лилька, — что вы там с шефом на обеде обсуждали такое, что Роман Владимирович сегодня чернее тучи? А? Дарин? У нас с фирмой все нормально?
— Я откуда знаю? — Даринка попыталась выглядеть обычно.
— Но Ромка с тобой кушал, может, сказал что?
— Мы не обсуждали дела фирмы.
Лилька обиделась:
— Вечно ты так! Никогда не поделишься! Я тебе все всегда рассказываю!
Горянова отложила в сторону бумаги и потянулась к Резенской, с трудом удержав ехидство в голосе:
— Значит, ты все мне рассказываешь? — она даже язвительную улыбку постаралась смягчить. — Ладно! Тогда на простой вопрос ты ответишь.
Резенская насторожилась:
— Какой вопрос?
— С кем ты сегодня уходила в перерыв?
Лилька вспыхнула. Вздохнула глубоко. И ничего не ответила. Даринка честно выждала минуту — другую.
— Вот и я о том же, Резенская! — саркастически хмыкнула она и со спокойной совестью снова окунулась в работу.
Лилька виновато молчала, не двигаясь с места и о чем — то судорожно размышляя.
— Резенская! — цыкнула Даринка, которой порядком надоела эта соляная статуя с неизжитым комплексом вины. — Не стой столбом! Ты, между прочим, савеловский зам! Так кому лучше знать о состоянии фирмы, как не тебе? Шагай работать!