Не было бы счастья…

Мак Лина

Глава 4

Лена

Уезжать! Куда? А как же старички? Да и школа.

Господи, что делать? Откуда он здесь взялся? Это что за злой рок такой?

Точно. Нужно куда-то уехать. На время.

Меня вроде Паша звал куда-то съездить отдохнуть перед новогодними каникулами. Нужно соглашаться.

А он, надеюсь, к моему возвращению уедет от сюда.

Господи, а Ваня его, получается, вчера привёл в деревню!

Мне

хочется завыть в голос, но я тихо иду рядом с сыном, который что-то спрашивает, а я отвечаю ему явно невпопад. Он сегодня со мной прошёлся по всем нашим подопечным.

Я всё делаю на автомате, и мне… страшно. А ещё больно. Как же мне больно. А ведь я думала, что отболело. Ан нет! Увидела его глаза лживые сегодня, услышала голос и поняла: вскрылось всё, что прятала за семью замками.

Выходим с Ваней от бабы Мани. Смотрю на часы – почти три. Что-то мы сегодня быстро. Натягиваю шапку на голову, пытаюсь застегнуть куртку, но опять замечаю, как дрожат руки.

– Мам, а что от тебя хотел внук бабы Паши? – спрашивает у меня Ваня, как только мы оказываемся за калиткой и направляемся к дому.

– Кто? – спрашиваю я, глупо улыбаясь, но замечаю хмурый взгляд Вани и напрягаюсь.

– Ну, тот мужик, что провожал тебя от бабы Паши, – уточняет сынок, а я покрываюсь холодным потом.

– Проводил… – мямлю, пытаясь успокоиться, но мне становится только хуже.

– Мам, ты его знаешь, что ли? – уже прямо спрашивает сынок, а я задерживаю дыхание.

Смотрю в самые любимые глазки, и язык не поворачивается ответить сыну. Я ему никогда не врала. Разве что однажды, когда Ваня у меня впервые спросил про своего отца, я ему тогда сказала, что он далеко. Он оказался не готов к тому, что у нас родится Ваня, и я уехала к бабуле.

Ване тогда было пять лет, и после того он больше не спрашивал об отце. А сейчас я что ему должна ответить?

Я не хочу, чтобы Ваня понял, кто такой внук бабы Паши.

Господи, да как же так вышло, что Валера оказался внуком самой закадычной подруги нашей бабули?

– Мам, ты не хочешь мне отвечать? – обиженно спрашивает сынок, а у меня сердце кровью обливаться начинает, из-за того, что не могу открыть рот и разок, всего один разок соврать сыну.

Это же во благо. Я потом расскажу ему. Когда-нибудь, но не сейчас.

Мы останавливаемся возле нашей калитки. Я только-только набрала побольше морозного воздуха, чтобы ответить Ванюше, как возле нас резко тормозит полицейский бобик, поднимая завихрения снега вокруг.

Из бобика выскакивает Паша Митькин, наш участковый. Коренастый симпатичный мужчина. Румяные щёки, задорная улыбка. И не скажешь, что Паша почти мой ровесник. Хотя по его телосложению можно подумать, что он старше. Сидячая работа да постоянные пирожки наших бабулек, которым он часто помогает в поисках их «страшных потерь», сделали из Паши такого сбитого, полненького мужчину. Но ведь главное – какой человек.

Паша старается бодро вылезти из бобика, но поскальзывается, как только ноги касаются

дороги.

Ваня закатывает глаза и хмурится, а я выдыхаю. Наверное, впервые в жизни я рада его видеть.

– Привет семейству Яровых, – улыбаясь говорит Паша, подходя к нам и протягивая руку Ване.

Сын хмурится. Вижу, что не собирается пожимать руку, за что получает от меня лёгкий тычок в бок.

Кривясь, он всё же протягивает руку, и даже Паша выдыхает в этот момент.

Уже больше трёх лет, как Паша начал служить на нашем участке и почти сразу стал проявлять ко мне знаки внимания. Вот с тех пор и началась тихая война между ним и Ваней.

– Здравствуй, Павел Семёныч, – здороваюсь я с мужчиной.

Однажды я назвала Пашу при Ване просто по имени, так после этого его бобик лишился многих проводов и аккумулятора. Больше не рискую, даже если учесть, что всё нашлось в доме, где живёт Паша. Я-то точно знаю, как оно там оказалось. Бобик его тогда стоял под нашим домом.

– Вы с обхода? – спрашивает Паша.

– Да. Только закончили. А вы на обед приехали? – спрашиваю приветливо, надеясь на положительный ответ.

– Почти, – задорно улыбается Паша. – Я уже закончил, только бумаги осталось привести в порядок. Решил дома работу доделать, так что я уже свободен.

– Ой, как хорошо, – улыбаюсь я шире. – Так, может, тогда с нами пообедаешь?

– С удовольствием, Леночка, – расплывается в лучезарной улыбке Паша.

– Я не голоден, – слышу злой голос сына, и внутри будто что-то надрывается.

Мне больно оттого, что Ваня так ведёт себя с Павлом. Он хороший мужчина, но…

Улыбка меркнет на лице Паши, а мне становится неловко и обидно. Значит, как этому Валере, так сам руку протянул, а здесь.

– Иван, – строго говорю я и, как только Ваня переводит на меня удивлённый взгляд, добавляю: – Мы сейчас идём обедать. Все вместе. Ясно?

Выражение глаз Вани полно непонимания и обиды. Вижу, что ему неприятен мой тон. Мне тоже больно, но не могу я сейчас разговаривать с ним. Прости, сынок.

– Хорошо, мама, – отвечает тихо Ваня, и столько обиды слышится в его голосе, что я готова зарыдать в голос.

Осознание того, что из-за этого отголоска прошлого мне приходится обижать собственного ребёнка, больно ранит. Но отступать поздно. Паша, подбодрённый моей поддержкой, тянется к сумке, которую всё это время носил Ваня, но сын резко отдёргивает руку.

– Я и сам могу донести, – бурчит он и быстрой походкой направляется в сторону дома.

Паша немного теряется, но берёт себя в руки и, улыбнувшись мне, спрашивает:

– Как дела, Леночка?

– Хорошо, Пал Семёныч.

– Лен, ну мы же договаривались, что ты будешь…

– Договаривались до того, как произошёл инцидент с твоей служебной машиной, – напоминаю ему я.

– Ну да, – вздыхает Паша, нервно оглядываясь на бобик, что остался за калиткой.

– У нас сегодня свекольник и каша с уточкой, – решаю перевести тему я.