(Не) чужой ребёнок
Шрифт:
– Мила, ты давно с Пожарской общалась?
– Вчера вечером. Она вещи у меня оставила, когда из общежития съехала.
– Где она сейчас? Контакты её у тебя есть?
– Сказала, что квартиру сняла. А телефон… Да вы его знаете, наверное, – достает из кармана смартфон и набирает номер. – Не отвечает.
– Как с ней иначе можно связаться?
– Не знаю. Сказала, что когда вещи понадобятся, она мне напишет или позвонит.
Я ищу Лизу, но тщетно. Готов отдать многое, чтобы заглянуть ей в глаза и извиниться. Но
Её молчание размазывает меня…
Глава 18
Смена за сменой. Вереница операций, больных, родственников. Заявки на закупки. Инвентаризация. Комиссия из министерства… Становится немного легче, когда отдыхающие коллеги возвращаются в строй. Но всё равно голова гудит.
Прихожу домой поздно. Уже и забыл, когда высыпался.
Открываю дверь в квартиру и застываю на пороге, прислушиваясь.
– Владимир Андреевич, да, всё в порядке. Деньги пришли, спасибо. Да. Всё, как договаривались.
Судя по всему, Вера разговаривает с моим отцом.
– Вы же знаете, какой он упрямый. Да. Но я постараюсь.
Стискиваю зубы, разуваюсь, стараясь не шуметь. Значит, моя благоверная не просто пляшет под папину дудку, но и получает за это деньги. Шикарно! Куда выгоднее, чем батрачить целыми днями в офисе. Неплохо устроилась.
Когда мне надоедает слушать её болтовню, хлопаю дверью и начинаю шумно возиться. Разговор тут же прерывается.
Хочу придушить Веру или хотя бы выкинуть из жизни. Я очень от неё устал. Но раз за разом попытка расстаться заканчивается её слезами и просьбой дать нам ещё один шанс.
– Паша, я подтвердила бронь на тридцатое, – говорит она за ужином.
– Какую бронь? О чём ты? Напомни, пожалуйста, – переспрашиваю недовольно. Я надеялся хоть несколько выходных дней провести дома в покое.
– Ну как же? Я говорила тебе, что забронировала путёвки нам на Новый год. Всего на неделю. Ты, я и океан. Нам обязательно нужно встряхнуть наши отношения. Там такая романтика! Хочешь, фотки покажу?
– Прости, не помню, чтобы мы это обсуждали.
Возможно, что-то такое я от неё и слышал, но тогда голова была напрочь забита рабочими проблемами, и я не придал особого значения её болтовне.
– Но о какой неделе ты говоришь, если у меня первого – дежурство?
– А ты разве не поменялся? Ты же обещал!
Её голос звучит визгливо, с раздражением.
– Вера, я освободил для тебя новогоднюю ночь, как ты просила. Может, мне вообще уволиться из больницы, чтобы иметь возможность праздновать, путешествовать и прожигать жизнь так, как тебе нравится?
Мы с ней говорим на разных языках. Смотрю на эту женщину и пытаюсь понять, что она вообще делает рядом со мной? Где были мои мозги, когда я позволил втянуть себя в эти непонятные отношения?
– Что значит “прожигать жизнь”? И что за тон? – в ответ тут же летят
– Я думаю, что мне не стоило тебя сюда привозить. И вообще… многое не стоило…
Стараюсь сдерживаться, не хочу наговорить ей лишнего. Она не виновата в том, что я так и не смог её полюбить. Но сейчас я уже даже не уверен, что она действительно любит меня. Кто знает, может, изначально её нанял отец играть роль моей женщины? Звучит дико, но я уже ничему не удивлюсь.
– Ну конечно! Это всё из-за этой врачихи? – Верин голос звучит ещё более визгливо.
– Какой ещё врачихи? Что ты несёшь? – мысленно перебираю состав отделения и не припоминаю ни одной, к которой стоит меня ревновать.
– С мальчиком беленьким. Думаешь, я не заметила, как ты на неё пялился тогда на детском празднике?
Ах, вот оно что, она – о Лизе!
– Целый день с неё глаз не сводил! Как будто ты там был один, без меня. Мне стыдно было перед твоими коллегами!
Ошарашенно смотрю на эту женщину и пытаюсь понять, какого чёрта она предъявляет мне какие-то претензии. А Вера, похоже, решила вывалить на меня все свои больные фантазии.
– Может, все твои бесконечные дежурства и ночёвки в больнице – всего лишь отмазки? Может, на самом деле ты с ней там кувыркаешься?
– Во-первых, доктор Пожарская у нас уже не работает. Во-вторых, если на то пошло, я смотрел не столько на неё, сколько на её мальчика. Он мне кого-то напоминает, но я никак не могу вспомнить, кого именно. В-третьих, Вера, что-то я не понял, к чему этот твой монолог? Я тебя тут не держу. Где двери – ты знаешь. Могу даже на вокзал тебя отвезти, когда соберёшься.
– Ты! Ты… – она захлёбывается возмущением. – Да как ты вообще можешь?
А я вдруг чётко осознаю, что не просто могу. Я это хочу и сделаю.
Не говоря больше ни слова, прохожу в комнату, собираю вещи первой необходимости в небольшую сумку.
– Что это значит? Куда ты собрался? – шипит Вера, когда я выхожу в прихожую одеваться.
– Я ухожу. Насовсем. Квартира оплачена до конца января. Ключи я пока оставлю у себя – заеду за вещами, когда будет время.
– Паша, нет! Паша, пожалуйста, не уходи! Прости, я переборщила… Но ты должен меня понять!
Я знаю весь набор фраз, который она сейчас мне вывалит. Но слушать не собираюсь. Отодвигаю Веру от двери и выхожу. Давно следовало это сделать.
Я слишком изменился за последние полгода. То ли столица так повлияла, то ли свалившаяся ответственность, то ли встреча с прошлым. То ли просто раны постепенно рубцуются, и сквозь выжженную войной пустыню в душе откуда-то изнутри пробиваются зелёные росточки. Они щекочут нервы и возрождают меня к полноценной жизни, в которой я не хочу видеть рядом с собой нелюбимую женщину.