(Не) чужой ребёнок
Шрифт:
Да! Именно так: я – красавица, от которой все мужчины без ума. И он, между прочим, тоже когда-то был. Но почему-то променял меня на какую-то девку, а потом предал своего сына. Воспоминания подогревают злость.
– И ты готова показать мне содержимое конверта? – продолжает настаивать на своём, пытаясь загнать меня в угол.
На какое-то мгновение меня охватывает паника, но я быстро беру себя в руки. Ещё чего! С какой стати я должна показывать ему содержимое карманов? Он что, полицейский? Нетушки, я не сдамся!
–
Забавно видеть, как его лицо вытягивается от удивления. А что он думал? Что я – овца, которая тут же явится к нему с повинной? Ага, и верёвку на шею себе накинет… Нет-нет, я ещё пожить хочу.
– Лиза, ну что ты устраиваешь балаган? Я же пытаюсь решить проблему по-нормальному, – выдаёт устало.
Интересно, какой смысл он вкладывает в свои слова? “По-нормальному” – значит сдать меня полиции или вынудить написать заявление об уходе? Только очень уж всё это походит на банальный шантаж. А с шантажистом договариваться – себе дороже.
– По-нормальному – это в соответствии с законом, – меня несёт всё дальше. – А по закону у нас презумпция невиновности. Это означает, что раз у вас нет доказательств, то вы ничего не можете мне предъявить. Короче, не пойман – не вор. А чистосердечное признание я писать не намерена. Потому как сознаваться мне не в чем. Я ни в чём не виновата!
Опускаю руки, наконец-то выпрямляю спину. Ему меня не сломать!
– Лиза!
– Что, Павел Владимирович? – выдавливаю из себя ехидную улыбку.
На самом деле меня внутри по-прежнему потряхивает. Потому что знаю, что он прав. И эти кривляния могут вылезти мне боком – он только сильнее разозлится.
– Не паясничай. Замолчи на минуту и подумай! А если бы на моём месте оказался кто-то другой? Если Львовский или полиция? Если бы этот мужик тебя подставил, как Борисова? Ты вообще думаешь, что делаешь, и чем это может для тебя обернуться?
Звучит так, будто он обо мне заботится и вызвал для промывания мозгов из благих побуждений. Но я-то знаю, что он спит и видит, как бы избавиться от моего присутствия в его отделении. Сейчас он просто давится желчью от того, что не может меня прищучить. Впрочем, ничто не мешает ему завтра же поймать меня на горячем с каким-то другим пациентом. От последней мысли и без того не очень хорошее настроение стремительно летит вниз. Но я всё ещё не сдаюсь.
– Конечно, думаю. О том, что у меня маленький и не совсем здоровый ребёнок, которого нужно кормить и лечить…
Разгоняюсь выдать ему обличительную речь о том, что только непорядочный и подлый мужчина может бросить своего сына на произвол судьбы, а вдобавок иметь наглость наезжать
– Ладно, иди. Потом ещё поговорим. И будь осторожнее!
Машет мне рукой, чтобы я покинула кабинет. Жаль, конечно, что высказаться снова не удалось. Но зато хоть отделалась лёгким испугом…
Выдыхаю…
Иду в ординаторскую, плюхаюсь на мягкий диван. Тому, кто его сюда поставил, надо выписать премию за удачное решение. Закрываю глаза и несколько минут медитирую.
В целом, всё не так уж плохо…
Запускаю на смартфоне электронную почту и обнаруживаю письмо от риелтора. В нём сообщается, что нашёлся покупатель, который интересуется именно фермой. Но он настаивает на снижении цены.
Открывается второе дыхание. Воспоминания о недавнем инциденте мигом выветриваются. Открываю расчёты предстоящих трат и прикидываю, могу ли согласиться на его условия.
Глава 16
Павел
Заведовать отделением оказывается очень непростой задачей. Особенно когда непрерывно ждёшь какой-то подставы. Ситуация с Борисовым приучила меня постоянно находиться в ожидании удара в спину. Чувствую, что не справляюсь и внутренне выгораю. Всё-таки я хирург, а не администратор. Да и обстановка в больнице оставляет желать лучшего.
Я могу лишь догадываться, как была организована тут работа при моей предшественнице. За неполные три месяца заведования я обнаружил достаточно нарушений. И получение врачами благодарности за работу – отнюдь не самое страшное.
Впрочем, качественную медицинскую помощь людям оказывали, плановые и экстренные операции выполняли, никаких жалоб или нареканий на недобросовестность врачей, насколько мне известно, не поступало.
Да, диктовать пациенту, сколько он должен заплатить за операцию или другую медицинскую услугу, – преступно. Но почему благодарность врачу при выписке после операции вдруг стала криминалом? Кто может, тот даст денег, кто не может – скажет “Спасибо”. Конечно, на Западе такое не принято, там лечение оплачивает страховка, и зарплаты у врачей намного выше, чем у нас в стране. Но везде – свои реалии, нужен адекватный компромисс.
Ещё эта ситуация с подставой. Не удивлюсь, если окажется, что комиссию натравила на нас напоследок Грымза. Как показала эта история, любой врач потенциально может оказаться под колпаком.
Взять, например, Лизу. Она такая беспечная, что однажды может пойматься и подставить себя. И как её оградить от этого? У неё славный малыш, и мне бы очень хотелось им помочь. Но нуждаются ли они в помощи и примут ли её от меня? Не представляю, как к ней подступиться. Лиза тут же выкатывает иголки и нападает, как загнанная в угол ежиха, словно я желаю ей зла!