Не дай мне упасть

Владимир Владимирович

После того, как в городе обосновались прислужники новой власти и иностранные солдаты, его частично восстановили, залатав следы боевых действий. Но никто не собирался и впредь поддерживать достойную жизнь в покоренном Сирте. Очень быстро, подобно Триполи, один город начал превращаться в несколько. Но если в столице процесс разделения высших и низших проходил медленнее и мягче, здесь все было гораздо нагляднее.

Восточная часть города со знаменитым районом номер два, державшимся до последнего в войну, превратилась в полуразрушенные трущобы. Сюда выселяли всех неблагонадежных, "социально неприемлемых" и просто слишком бедных, чтобы обосноваться в охраняемых американскими солдатами районах. Когда рухнула американская империя, и на смену солдатам пришли Крестоносцы, мало что изменилось. Просто теперь в компанию к нищим и бунтарям попали простые, вполне зажиточные

мусульмане, отказавшиеся отречься от веры. Количество лишних людей все росло, и марионеточным властям Ливии пришлось сотворить гетто из второго района и части соседних территорий. Теперь высокие заборы отделяли "сброд" от "чистой" публики. Те из местных, кому посчастливилось жить среди хозяев, никогда не пересекали границ города внутри города, названного "Зеленым оазисом". Склонное к красивостям восточное мышление на сей раз придало названию немалую иронию. Оазис был грязным, густо заселенным местом с плохо работавшими коммунальными службами и практически полным отсутствием закона на улицах. Наемникам, устроившим себе базу на юго-западе, на возню "грязных коричневых полудурков" было откровенно плевать, а полиция боялась обитателей гетто как огня. Приличные районы обосабливались, образуя второй анклав по соседству с пристанищем отверженных. В конечном итоге на месте старого Сирта возникло даже не два, а три новых. Первым стал Сирт для крыс, как называли победивших в гражданской войне. По-европейски ухоженный колониальный городок с чистыми улицами, утыканными, впрочем, блокпостами. Жили в нем преимущественно наиболее предприимчивые ливийцы и немногочисленные белые. Второй Сирт был домом бывших врагов - исламистов и бывших лоялистов, угнетаемых теперь одинаково, - и просто большого количества несчастных людей, которым не посчастливилось родиться в другом месте. Третий же Сирт был Сиртом военных, полицейских и наемников. Волнения в регионе не прекращались ни на день уже долгие годы, а потому ручное правительство даже приветствовало сотрудников ЧВК, все множивших свое число.

Разумеется, три Сирта конфликтовали. Зеленый оазис считался основным источником преступности и терроризма, на его территории регулярно проводились облавы и зачистки с участием наемников. Любви к последним подобные акции не прибавляли. Но ее и без того было немного - задиристые, наглые, уверенные в собственном царском положении в оккупированной стране, "дикие гуси" не считались ни с кем, кроме начальства и европейских Крестоносцев. А так как Крестоносцы оставались в Египте, а начальство смотрело на шалости сквозь пальцы, наемники развлекались, как могли. Обитателям же Сирта для привилегированных гражданских оставалось лишь надеяться, что они не попадут под перекрестный огонь.

Все знали, что рано или поздно построенный на крови и грязи триумвират рухнет. Но все же никто не был готов, когда это произошло.

Несколько месяцев назад нечто подобное пытались осуществить в Триполи. Но в столице были слишком сильны власти. Когда вооруженные группы борцов за свободу начали перестрелки с наемниками и силами охраны правопорядка, их быстро подавили. Но шуму восстание в Триполи наделало очень большого. Контингент наемных солдат в стране увеличился на шестнадцать процентов с тех пор, а Крестоносцы даже приезжали с "миротворческим визитом". Но они ничего не могли изменить - Аль-Йетим, пробившись через информационные заслоны, объявил, что война против врагов свободного арабского мира будет продолжаться. И она продолжилась нынче, когда на базе ЧВК произошел взрыв.

Неизвестно, как ливийским бунтарям удалось провести диверсию в стане противника. Но в четыре часа утра двенадцатого мая сразу несколько зданий на юго-западе Сирта взлетели на воздух. И сразу же на улицах начались сражения. Вооруженные группы бойцов сопротивления атаковали блокпосты в разных частях города. Со стороны Зеленого оазиса совершили попытку прорыва заграждения, опоясывавшего гетто. Взрывы и стрельба зазвучали даже в богатых кварталах.

С первых же минут стало ясно, что биться против наемников и полиции вышли не простые горожане с оружием, а тренированные и подготовленные бойцы. Аль-Йетим сумел провести подготовку восстания, оставшись незамеченным, и Сирт заполыхал как зажженная спичка. Наемники, дезориентированные терактом на базе, замешкались с ответными действиями, и это дорогого стоило. Со стороны второго района восставшие в течение нескольких часов продвинулись далеко вглубь города, выбивая сразу же деморализованные силы полиции и ожесточенно сражаясь с немногочисленными членами ЧВК. Умело используя городской

ландшафт, бойцы Аль-Йетима буквально истребляли врага. Как и в гражданскую войну, одна сторона умело расставляла стрелков так, что наемники и полиция просто не успевали понять, где находятся бойцы противника, и палили во все, что двигалось на улицах Сирта. В результате с самого начала уличных боев погибло множество гражданских лиц, мирных жителей, застигнутых начавшейся войной врасплох. Активно пользующиеся взрывчаткой, гранатами и гранатометами восставшие не церемонились с домами, очухавшиеся после начального шока наемники тоже не стеснялись в средствах. С базы, охваченной огнем и до сих пор дымившей, в сторону воюющих районов города двинулась техника и подкрепления.

В одном из грузовиков с людьми, ехавшими следом за броневиками, сидели двое. Внушительных габаритов мужчина с короткой стрижкой и бородой-эспаньолкой, одетый в камуфляжные куртку, тактический жилет и брюки, с явным скепсисом во взгляде рассматривал автомат у себя в руках. Сидевший напротив него в кузове тип с неприятным лицом и в таком же размытом камуфляже, жилете и с гарнитурой в одном ухе смотрел на процесс созерцания и явно боролся с желанием задать вопрос.

Сэм Ватанабэ, удобно устроившийся в не самом удобном транспорте, стукнул пальцем по круглому магазину, вмещавшему сто тридцать мелких пятимиллиметровых патронов. Ногой в удобном армейском ботинке толстяк небрежно подоткнул приклад, упертый в пол. Крупный и вытянутый автомат "Фудр", стрелявший с начальной скоростью до двух с половиной тысяч метров в час, был основным оружием европейских сил в этой части света. И Ватанабэ это оружие явно не впечатлило.

– До чего уродливая хреновина, - хмыкнул он, и Николас Бэйзил воспринял эти слова как приглашение к разговору.

– Почему вдруг уродливая?

– Потому что похожа на жирафа с акульей челюстью, - ответил Сэм, отставив автомат, и помедлил. Машину тряхнуло на повороте. Отдаленная стрельба снаружи становилась ближе.
– Длинная, здоровая и магазин этот как пасть висит.

– Странные у вас ассоциации, мистер, - пожал плечами наемник.
– Детские какие-то. Автомат длинный из-за механизма электромагнитного ускорителя пули.

– А кто из нас взрослый?
– Ватанабэ фыркнул.
– Электрические игрушки любите. Всякие там импульсные пулялки. И играетесь. Вон, слышишь?

– Я бы не назвал то, чем мы занимаемся, игрой, - почувствовав очередную встряску, сказал Николас.
– Скорее уж, работой. Платят - работаем, и никаких...

– Вот только не надо думать, что я сейчас пущусь в долгие философские диалоги, отдающие натужным цинизмом, - заметил неожиданно Ватанабэ.
– Мне вообще нет дела до того, чем ты считаешь свои занятия.

– Да я и не...

– Вот и славно, - толстяк посмотрел на старомодные наручные часы, надетые вместе с камуфляжем.
– Тем более, мы уже почти приехали.

– Местные наверняка заподозрят неладное, когда все закончится, - несмотря на громкое дребезжание кузова и отсутствие посторонних, наемник понизил голос.
– Ваш приезд прямо накануне такого крупного бунта не останется незамеченным...

– И мне до этого есть дело... по какой причине?
– поднял бровь Сэм.

– Хм... Н-да...
– протянул наемник.
– Наверное, и нет дела. Вам, я смотрю, много до чего нет дела. Например, до того факта, что вы обрекли многих людей на смерть, утаив информацию о готовящемся восстании. Не знаю уж, как его проворонили здесь, но еще вчера можно было бы все предотвратить. А теперь десятки человек погибнут.

Взгляд Ватанабэ, до того скучающий и обратившийся снова к автомату, вернулся к Николасу. Наемник, еще вчера задетый неприятным дерзким тоном загадочного представителя "CDM", хотел слегка кольнуть Сэма неоспоримым фактом. Сбить спесь и пренебрежение, к которым Бэйзил не привык. Но Ватанабэ не смутился и даже не рассердился. В глазах толстяка появилась веселая искорка.

– А они, по-твоему, жили?
– непонятно сказал он.

– Да уж явно не в могилах лежали, - раздражаясь, проговорил наемник, видя, что его слова не дали нужного результата.
– Ладно, эти черные обезьяны в своих клоповниках. Но нормальные люди тоже умрут.

– Приятно слышать это от тебя.

Грузовик затормозил, напоследок тряхнув пассажиров с такой силой, что Бэйзил едва не врезался головой в потолок кузова. Натянув посильнее кепи, Николас поднялся следом за Сэмом, уже двинувшимся к опущенному брезентовому пологу, ведущему наружу. Отодвигая ткань стволом автомата, толстяк обернулся. Легкая усмешка тронула его губы.