Не для любви
Шрифт:
— Можно, — пожала плечами воспитатель. — Только лучше их к рукам не приучать. Одного возьмёшь, и все запросятся, а всех никак не возьмёшь, да и некогда их таскать на руках. Они большие уже, самые старшие, за ними глаз да глаз.
— Тутучки! — настойчиво повторил Фёдор, и Ольга взяла его на руки.
Фёдор обвил руками шею Ольги и прижался щекой к её щеке.
— Мама, — спокойно и тихо сказал он, но у Ольги чуть сердце не остановилось.
— Ну, начинается! — прикрыла глаза воспитатель. — Почти тридцать лет тут работаю, а всё никак не могу
Ольга помогла переодеть детей и ушла на обед, но, начиная с этого дня, она засыпала и просыпалась с мыслями о Фёдоре. Идея, однажды появившаяся в голове Ольги, формировалась всё яснее и крепла с каждым днём.
С тех пор, как Ольга сдвинула обеденный перерыв на час раньше, она ежедневно имела возможность общаться с Фёдором и очень многое узнала о нём.
— Отказник, — охотно сообщила всё та же воспитатель. — Мать несовершеннолетняя была, сама опекаемая. А потом пошла по плохой дорожке, да и сгинула. Родился глубоко недоношенным, не чаяли спасти, а он взял да выжил. В развитии отстаёт, как в умственном, так и в физическом. Говорит плохо. Со зрением ситуация аховая. Будь у него родители, может, и выправили бы парня, но никто его не усыновляет. Он ведь самый старший у нас, не смотри, что маленький. Ему три года исполнилось ещё весной, но по здоровью его ещё разрешили оставить здесь, в доме малютки. Если до Нового года никто не усыновит Федю, его переведут в детский дом.
С тех пор, как Фёдор познакомился с Ольгой, их любимым занятием стало сидеть в обнимку на скамейке. После обязательного "Тутучки!", Фёдор забирался на руки Ольге и обнимал её.
Вот и сегодня, едва малыши, одетые по случаю похолодания в яркие курточки, показались на крыльце здания, Фёдор заспешил к Ольге. Его уже никто не останавливал и не одёргивал. Как ему удавалось увидеть Ольгу с его зрением, — так и оставалось загадкой. Он будто чувствовал её и видел не глазами, а всей душой.
— Мама, — сказал Фёдор, прижавшись лбом к плечу Ольги.
— Мама. Конечно, мама, — прошептала Ольга и легко коснулась губами Фединого лба. — Сегодня дядя Лёша обещал позвонить и рассказать, всё ли удалось привести в порядок в моей биографии, на случай проверки. Я верю в то, что скоро заберу тебя отсюда. Мы одинаковые с тобой, выжили, несмотря ни на что. У меня никого нет, кроме тебя. А у тебя никого нет, кроме меня. И нам предстоит очень много трудиться, Фёдор!
Фёдор сидел тихо и слушал внимательно, — так, будто понимал каждое сказанное Ольгой слово.
Вечером позвонил Лёха и успокоил Ольгу: можно было смело идти к директору дома ребёнка, договариваться и начинать оформлять документы на усыновление.
Правда, в понедельник оказалось, что директор уехала на курсы, и Ольге пришлось ждать ещё целую долгую неделю.
* * * * * * * * * * * *
К директору удалось попасть уже ближе к концу рабочего дня, — после недельного отсутствия начальница была занята весь день, да и у Ольги работы хватало.
Когда Ольга изложила суть вопроса, директор, Серафима Сергеевна, как-то
— Вы знаете, Ольга Викторовна, я только "за", чтобы такой проблемный ребёнок был усыновлён проверенным, знакомым человеком, но… Ольга Викторовна, а вы настроены именно на усыновление Фёдора? Может, ещё подумаете, познакомитесь ближе с другими детьми?
— Почему? — это простое слово далось Ольге слишком нелегко.
Внутри всё похолодело, и Ольге никак не удавалось выровнять дыхание. Ей казалось, что она хрипит и задыхается, а директор это прекрасно слышит. Нет, пожалуйста! Только не это! Ну не может же быть… Именно сейчас!
— Дело в том… Даже не знаю, как такое чудо объяснить, — смущённо продолжала Серафима Сергеевна. — Закон парных случаев, совпадение или что-то ещё? Ведь кандидатуру Фёдора до сих пор ни разу никто из потенциальных усыновителей даже не рассматривал, а тут сразу двое соискателей одновременно. И как быть теперь? Вы точно не хотите подумать ещё?
— Нет, — покачала головой Ольга. — Только Фёдор, больше никого усыновить я не готова. А кто…
Ольга не смогла сразу осилить всю следующую фразу, но Серафима Сергеевна поняла её и без слов.
— Имя разглашать я не имею права. Могу лишь сказать, что потенциальный усыновитель — достаточно молодой мужчина. Благонадёжный, хорошо трудоустроен. Я уже начала изучать его документы и готовить их к проверке. Впервые он пришёл сюда ещё до моего отъезда на курсы и сразу заинтересовался именно Фёдором. Я дала ему неделю на размышления, ведь меня всё равно не было здесь. И вот сегодня утром он снова появился. Пришёл уже с разрешением из органов опеки. Фёдор охотно пошёл на контакт, принял будущего усыновителя.
— Но как же так… — Ольга сжала руками виски.
И почему она такая корова неповоротливая?! Как она могла так непозволительно долго тянуть с этим разговором? Ведь можно было и не ждать вестей от Бахтеева, просто подойти к Серафиме Сергеевне и договориться! Тогда директор отказала бы тому человеку. А теперь откажут ей, Ольге!
И как быть? Как жить дальше? Ведь только-только появилась надежда, мелькнул свет в конце этого длинного, мрачного и страшного тоннеля… И Фёдору она обещала. Он её мамой называет.
— Ольга Викторовна, вам плохо? — Серафима Сергеевна резво вскочила, налила в стакан воды из графина и подошла к Ольге. — Вот, выпейте воды.
— Спасибо, — бесцветным голосом поблагодарила директора Ольга и взяла стакан трясущейся рукой.
— Вижу, вы очень расстроены, Ольга Викторовна, — Серафима Сергеевна вернулась на своё место, сцепила в замок руки, лежащие на столе, и задумчиво посмотрела на совершенно разбитую Ольгу. — Может, если уж для вас всё настолько серьёзно, вы сами встретитесь и поговорите с тем, первым претендентом? Объясните ситуацию. Возможно, он передумает и согласится усыновить другого ребёнка?