Не для любви
Шрифт:
А ведь когда-то она мечтала выйти за него замуж, умоляла его, и это было не так уж давно. Совсем недавно. Чем была наполнена тогда его слабая чёрная душа? Как можно было по своей воле отказаться от единственной женщины, которую он любил, любит и будет любить?
А теперь ему достаточно того, что она не любит никого другого, пусть и его, Глеба, тоже не любит.
Глеб почти дошёл до машины, как вдруг заметил припаркованный неподалёку большой чёрный внедорожник, от которого отделилась мрачная тёмная фигура. Внезапно Глебу подумалось, что сейчас
— Ты? — хмуро спросил Глеб. — Что тебе нужно? Ты же меня послал. Или решил всё же закопать? Попробуй!
Кулаки Глеба сжались так, что костяшки пальцев заныли. Однако белобрысый, этот знакомый Ольги, выглядел вполне миролюбиво.
— Я ещё подумаю, посмотрю на твоё поведение, — усмехнулся он. — Меня Лёха звать, если что.
— Я знаю. Только на. уя мне эта информация?
— Хорош бычить, я с миром пришёл. Пока с миром. Предлагаю посидеть, поговорить спокойно, выпить и закусить. Заодно Машу помянем.
— Мне некогда, я спешу, — попытался отказаться Глеб, но почему-то понял вдруг, что отказаться не получится. — И с чужими людьми я Машу не поминаю.
— Завтра уедешь, а сегодня посидим у меня на даче, поговорим. Не бойся, если бы я хотел сейчас тебя урыть, уже урыл бы. Мне нужно узнать, что ты затеял, и почему Ольга скрывает это от меня.
— Кто тебя боится-то? И вообще, ты что, Ольгин папа? С какого перепугу она должна тебе сообщать обо всём? — зло спросил Глеб. — Нет, не папа? Тогда без тебя разберёмся и без твоего благословения.
— Я одноклассник Оли, друг детства и юности, можно сказать. Не бузи, поехали. Ты устал, тебе сегодня далеко лучше не ехать.
— Спасибо за заботу, — вздохнул Глеб, и вправду чувствуя непомерную усталость. — Поехали. Что у тебя там, на даче, из выпивки есть?
— Всё, — лаконично ответил Лёха. — Держись за моей машиной, тут недалеко ехать.
* * * * * * * * * *
— Шмурдяк, — поморщился Лёха и, отодвинув стакан с виски, налил в другой стакан водки.
— Сам ты шмурдяк, — даже будто обиделся Глеб, хотя все напитки они достали из бара на даче Лёхи. — Ни фига не смыслишь.
— У моего деда в деревне самогон лучше, — покачал головой Лёха. — Пожалуй, поеду завтра, навещу своих стариков.
— А родители твои где? В том городе, в котором вы с Олей выросли?
— Да, мама с батей там. Мы все, Бахтеевы, упрямые. Бабка с дедом ни в какую из деревни уезжать не хотят. Мать с отцом — из этой дыреньки, города нашего. Один я в большом городе тусуюсь. Хотя нет, не один. Два сына у меня, и они тоже Бахтеевы, а значит, упрямые.
— А у нас с Олей тоже сын есть, Фёдор, — с гордостью ответил Глеб. — Три года ему. Весной четыре будет.
— В курсе, — кивнул Лёха. — Потому ты и живой до сих пор. Но учти, что я постоянно за тобой слежу, Никифоров. И не дай Боже, как говорил наш трудовик… Не дай Боже ты Ольгу обидишь как… Я сам тебя на оливье покрошу, лично, с удовольствием.
—
— Дурак ты, не понимаешь ни черта. Во-первых, я не белобрысый, а рыжий. А во-вторых, Ольга — она другая. Я с ней не могу так, как ты себе нафантазировал тут. Скажи мне лучше, за что такая женщина, как Ольга, могла полюбить такого слизняка, как ты? Нашла, с кем связаться! Одни беды от тебя. И всё никак не отвалишься, притащился за ней и туда!
— Я всё сделаю для Оли. Она будет счастлива со мной, а ты живи своей жизнью, белобрысый, не мешай!
— Ты уже наделал делов выше крыши. Ладно хоть я рядом оказался, когда всё случилось, и то не успел.
— Что "всё"? Что случилось? — непонимающе спросил Глеб. — Куда ты не успел?
— Большая беда с Ольгой случилась. По твоей, сволочь, вине. Я бы тебе и не рассказал, но ты должен знать, что врачи Ольге рожать практически запретили. Слушай сюда…
… — Вот видишь, Ольга даже ничего не рассказала тебе, — усмехнулся Бахтеев, глядя в бледное почти до синевы лицо Глеба. — И правильно сделала. Какой смысл обнажать душу перед эгоистом, который дальше носа своего не видит?
— Я не знал, — тихо сказал Глеб, как только смог заговорить. — Почему Кислый так легко отделался?! Просто сдох!
— Нет, не просто. Но это не твои трудности. Кислицыны своё получили по полной, не переживай. Только вот здоровья это Ольге не прибавит. Потому твоя задача — заботиться об Ольге, и чтобы даже волос с её головы не упал.
— Я клянусь, — Глеб проглотил комок в горле.
…Через два часа, когда Глеб, который в своём стремлении хоть как-то, хоть на время забыться, напился до бессознательного состояния и начал засыпать, Лёха уложил его на диван, ликвидировал последствия пьянки и позвонил Ольге.
Он и сам был изрядно пьян, но держался лучше, чем Глеб.
— Привет, Оль.
— Привет, Лёха, — приглушённым голосом ответила Ольга. — Ты что, пьяный?
— А ты почему шепчешь? Боишься сына разбудить?
— Лёша! — испуганно пробормотала Ольга. — Откуда ты… Подожди, я в кухню выйду.
— Да ладно, не переживай. Я давно всё знаю и не обижаюсь, что ты скрывала. С благоверным твоим мы сегодня поговорили душевно.
— Глеб мне ещё не муж, да и вообще, это будет фиктивный брак.
— Угу. Тут вы сами разберётесь. А вот если он обидит тебя… Я его, короче, предупредил.
— Лёш, я надеюсь, ты ничего лишнего Глебу не рассказал?
— Нет, конечно! Лишнего — нет. За кого ты меня принимаешь?
— Не обижайся, Лёха. Я просто спросила. А где сейчас Глеб?
— Мы на моей даче, он спит пьяный. Так что завтра рано его не жди. Пока проспится… В лучшем случае, ночью приедет. Но на регистрацию успеет.
— Лёш…
— Не бойся, я ему подушку не положу на морду. И процедуру кастрации не произведу. Пока.