Не для нас с тобою
Шрифт:
— Я устала помогать в одиночку всем этим женщинам. Хочу открыть центр помощи матерям-одиночкам. Там будут работать квалифицированные няни, психологи, чтобы помочь с послеродовой депрессией и юристы, если женщине необходимо получить развод. — Ее рука зависает над тарелкой. Поднимаю взгляд и встречаюсь с ее — выжидающим.
— Хорошая идея, только затратная. Нужно найти помещение, сделать там ремонт, платить зарплату специалистам. У тебя нет столько денег, — вспоминаю внушительную сумму на ее банковском счете, но недостаточную для
— А я сделаю это государственной программой помощи. Только нужно будет побегать по инстанциям, доказать необходимость этого мероприятия.
— Я помогу, — забрасываю новый кусок мяса в рот, заедая ломтиком картофеля.
— Правда? — Во взгляде Милы читается непомерное удивления. От этого чувствую себя куском дерьма. Что же с ней произошло, что она так не верит в то, что я готов ей помочь. Безвозмездно, блин! Лишь бы видеть восторженный блеск в ее красивых глазах. Чувствовать себя не просто тем, кто помог, а… Ну Супермен — это слишком пафосно звучит, но мне бы хотелось быть для нее опорой и поддержкой.
— Конечно, — пристально удерживаю зрительный контакт между нами. Она немного тушуется, отводит взгляд, поправляет почти высохшие после дождя волосы. — Найди помещение, набросай бизнес-план. Дадим рекламу, может спонсоров найдем.
— И сколько ты хочешь за свою помощь?
От ее робкого вопроса меня подбрасывает на сиденье широкого кресла. Вот значит как! А чего ты ожидал, Матвей? Перед тобой забитая несчастная женщина, которая выплескивает свою боль помогая другим. Женщина, которой легче расплатиться за услугу деньгами, чем…
Чем?
Делаю пару глубоких вдохов, успокаивая бешено стучащее сердце. Подавляю растущий в груди гнев. Как я раньше не догадался? Она сама жертва абьюза! Отсюда такое стремление помочь всем. И направление деятельности она выбрала не случайно.
— Нисколько, — киваю я на ее тарелку. — Ешь давай, через полтора часа детский сад закрывается.
Мила все еще удерживает мой взгляд.
— Это не услуга, Мил, — не могу скрыть нежность, скользящую в голосе. Нравится она мне. — Дарю. Я мужчина добрый и щедрый, — подмигиваю ей, срывая довольный смешок с ее губ. — У меня есть много знакомых в администрации города. Даже есть бывший клиент из администрации президента. Я думаю, что все может получиться.
Мила, склоняет голову над тарелкой, но я уловил довольный и не верящий счастью блеск в ее глазах. Контакт установлен. Еще немного и она перестанет быть ежиком, обрывая все мои попытки сблизиться.
* «Дорогая»
**«Любовь лишила его здравой мысли» — араб. выражение.
8. Матвей
8. Матвей
— Ты чё ревешь?
— Мальсик заблал куки! — изогнутые дугой золотистые брови красивой девочки собираются домиком, личико кривится, глубокие цвета лесной травы глаза наливаются слезами.
Только ещё одной бабской истерики мне не хватало!
Еле успокоил
— Какого куки?! — с недоумением смотрю на Милу. Она точь-в-точь как дочь хмурит брови, на секунду закатывает глаза, причмокивает и поясняет как дибилу:
— Куки — это кукла. Любимая Леськина игрушка.
Вот теперь понятно.
— А-ну, пойдем разберемся, — беру маленькую ручку в свои огромное по сравнению с ее ладони.
— Матвей, ты только не ругайся, — слышу встревоженный звонкий голос Милы.
Оборачиваюсь к ней.
— Все будет окей, — складываю большой и указательный пальцы колечком и подмигиваю ей.
Халид отсек мои попытки заплатить за обед словами: “Для моего друга и совладельца нашего ресторана все бесплатно”.
Мила пыталась всучить мне деньги, но я затолкал купюры обратно в ее сумочку. Она недовольно хмурилась и выдала мне лекцию о том, что расплачиваться со мной другим способом не намерена. Ей легче, видите ли, заплатить деньгами. Поэтому даже помощь по дому она не принимает от друзей и знакомых. Вызывает "мужа на час". Брови мои во время этой петиции взлетели вверх и оставались там до тех пор пока мы не сели в машину.
А я и не собирался требовать от нее какой-то благодарности! Может мне просто приятно смотреть, как ее красивое личико разглаживается, когда она пробует вкусную еду. Кайфую от выражения блаженства на ее лице.
Она меня будоражит, разогревает огонь в груди. Желание затащить ее в постель, заставить течь от моих ласк, стонать от наслаждения выбивает все мысли из головы. Хочу, чтобы она сама ко мне пришла. Но до этого, конечно, далеко. Сейчас главное — вытащить ее из этого панциря, в который она закована как будто защищается от всего мира.
Поэтому не напираю сильно. Нахожусь рядом, узнаю о ее жизни, повседневных делах. Становлюсь ближе.
О том, что она помогает разведенкам я не знал и это огромный косяк моих пацанов, собиравших информацию на нее и на Игоря. Получат ещё на орехи за такой прокол. Я должен быть в курсе каждого шага этих двоих, знать их слабые места, чтобы в нужный момент надавить.
Я уже обладаю необходимой мне информацией, чтобы действовать, но почему-то медлю.
Хочу побыть с ней рядом.
Вкусить ее, попробовать, прежде чем уеду из этого города навсегда. Он навевает мне воспоминания, от которых я хочу сбежать.
Невозможно вычеркнуть из памяти часть своей жизни, но я хочу попробовать.
Эта женщина — Мила хлебнула в жизни много дерьма, судя по ее поведению. Последствия домашнего насилия не проходят бесследно и не развеиваются по взмаху волшебной палочки, и я видел все это раньше там, где работал, в горячих точках дальневосточных стран. Навидался всякого. Да так, что загнанный вид, бегающий взгляд и боязнь каждого шороха прошедших через насилие женщин больше не волнуют. Не тревожат душу, не вызывают желания помочь.