Не достигнуть координаты «икс»

Многие персонажи этого романа имеют под собой вполне реальный прототип. История, именуемая как «Не достигнуть координаты «икс», изначально планировалась как краткий смешной и вымышленный рассказ о том, как я и мальчик, в которого я была влюблена, начали встречаться. Здесь есть герои, чьими прототипами предстали мои друзья и члены моей семьи. Сейчас же, пройдя через процесс взросления автора и его кризис идентичности, нарратив романа стал вообще не об этом. Собственно, и герои ником образом

больше не касаются своих прообразов: роман не отражает моего отношения к окружающим людям, в особенности, к моей семье. «Не достигнуть координаты «икс» – это вымысел, и относиться к нему следует так же.

Вместо постскриптума скажу: эта история не должна нравиться вам лишь потому, что она написана вашей подругой\дочерью\сестрой. Она может вас разочаровать, расстроить или ввести в заблуждение; она трагичная и глупая, и написана автором, потому что она ему нравится. И ещё – эта история трагичная и глупая, как и автор сего произведения.

Приятного чтения и всего наилучшего,

Женя.

Виктор без умолку трещит об этой Джин Бэттерс. Каждую пару по физике, каждую третью сигарету, каждую прогулянную физкультуру он решает скрасить собственной копилкой мифов об этой девчонке.

И он в неё, поверьте, не влюблён.

Я скоро свихнусь с ним.

Джин Бэттерс – нетипичная отличница нашей типичной школы. Её чуть ли не каждый месяц отправляют на международные конференции, вечно хвалят учителя и закидывают предложениями о грантах в лучших университетах США.

Половина моих знакомых её ненавидит.

Завидуют.

Джин Бэттерс можно описать в трёх словах: необщительная, скрытная, асоциальная. У неё нет друзей. После школы она идёт сквозь толпу и с наглым видом прикуривает красное «Мальборо» прямо за воротами.

Многие считают это позёрством.

Некоторые из моих знакомых говорят, что она курит неправильно: не «в затяг», да и фильтр сосёт, как трубочку коктейля. Говорят, что у неё одной и той же пачки хватает на месяц. Говорят, что за поворотом она блюёт от сигаретного дыма и пользуется жвачкой, чтобы родители её не спалили.

Она живёт со мной в одном подъезде – Хаскис-таун, четыре, квартира восемьдесят первая. Я живу на два этажа выше. Мы редко пересекаемся в лифте и иногда здороваемся.

В школе нас сводит целых четыре кабинета в день: классы математики, физики и социальных наук повышенной сложности, а также английский язык бытового уровня. На физкультуру Джин не ходит – по сердечной слабости. Но, если верить Виктору, то прогуливать физкультуру девчонка начала из-за травли в средней школе.

Также, по мнению того же Виктора, Джин Бэттерс к себе ни на метр не подпускает – если твой балл не выше трёх и восьми.

Но я сидел с ней на физике. Она изучала работы по квантовой механике, а я шутил, не приходится ли Шрёдингер ей отцом. А она усмехнулась.

Мой средний балл – три тридцать восемь.

Если честно, когда Виктор рассказывал мне пугающие истории про Джин Бэттерс, я в них не верил. А потом

оказалось, что зря.

Ведь в самом страшном мифе Джин Бэттерс живёт.

В тот день в школе прорвало трубу, и занятия после обеда решили отменить.

Несмотря на возможность провести внезапно освободившееся время в абсолютно любом месте, все ученики столпились во дворе школы и ещё очень долго не решались разойтись – обсуждали произошедшее. Всем так не терпелось разобрать проблемы отопления, надежды на отмену завтрашних занятий и контрольной по алгебре.

Я не стал исключением.

Парочка моих одноклассников и Виктор Полански, любезно втянувший меня в компанию, бурно дискутировали о марках сигарет. Я не курил уже часов пять, двое приятелей – минут сорок, а Виктор тянул третью сигарету за этот диалог. Предметом нашего обсуждения стали «Марко Поло» за семь баксов, которые я вчера купил Виктору.

– Даже «Филлип Морис» лучше, – сплюнул Виктор. – Чёрт возьми, ещё раз возьмёшь «Марка» – я тебе пепел за шиворот стряхну.

Виктор – мигрант из России. В нашей школе Полански с прошлого года, но он так быстро вжился в нашу компанию, что мы всё время забываем о его национальных странностях: ходить в доме без обуви, приглашать гостей на кухню, а не в гостиную, и его абсолютную неулыбчивость.

Ненависть к дорогим сигаретам из этого же числа.

– Упаси меня Господи от гнева Виктора Полански, – саркастично бросаю я.

– Он тебе не поможет, – фыркает парень.

Мэтт Фриман – светловолосый худой юноша – нагло берёт сигарету из рук Виктора и делает затяг. Виктор возмущается. Андрэ Стюарт, «скинхэд» нашей тусовки, громко усмехается.

Я смотрю на соблазнительную войну взглядов Фримана-Полански и говорю:

– Презервативы не забудьте.

Вдалеке слышится грохот школьных дверей, и Виктор, забирая свою сигарету, замучено затягивается. Стюарт смотрит куда-то за моё плечо и прыскает:

– Чёрт возьми, кто идёт!

Я оборачиваюсь.

Полански прячет пачку «Марка» в карман пальто, Фриман торопливо протягивает всем руки на прощание и пытается скрыться, но Стюарт, явно не разделяя его страха, лишь насмешливо бросает:

– Куда собрался? Сейчас всё самое интересное пропустишь.

В направлении к воротам идёт Джин Бэттерс – всё той же наглой походкой, всё так же наплевательски достаёт пачку «Мальборо» и закуривает прямо во дворе.

Уголки моих губ приподнимаются, и я неосознанно поправляю причёску.

Как в замедленном кадре и неудачном дубле, я приоткрываю рот. Начинается комедийно-романтическое кино. На языке крутится с тысячу вариаций приветствий, испытывающих всю мою оригинальность и опытность, а времени всё меньше и меньше.

Джин уже в пяти метрах от меня.

Я слышу грубый хохоток за спиной.

В двух.

– Бэттерс, не переводи товар зря, – с отвращением отпускает Стюарт. – Курить для начала научись.

Внутри меня все сжимается.

Я зависаю с открытым ртом и не могу и слова вымолвить.