Не достигнуть координаты «икс»
Шрифт:
Окна кабинета выходят на запад; обычно, когда я прихожу на исправление оценок, уже начинает садиться солнце, и весь класс залит медовым светом заката. Я подолгу не могу оторваться от такого зрелища. В оконце амперметра бликуют лучи, а на железных чашах весов то и дело скачут рыжеватые полоски. Меня затягивает это на долгие минуты, даже часы.
Наверное, меня просто сильно тошнит от физики.
– Как ты думаешь, – спрашивает Уольтер, стирая мел с доски. – Занятия у профильного литературного класса
Я отрываю взгляд от блестящего медного оборудования и жму плечами.
– Не знаю, – говорю я. – Виктор сегодня на них не ходил.
Уольтер удивлённо вскидывает брови.
– А для чего они Виктору?
– На актёра учиться хочет, – усмехаюсь я.
Профессор оценивающе кивает головой и продолжает:
– А кем хочешь стать ты?
Я заминаюсь на этом вопросе.
– Не знаю, – мой голос слабеет. – Я бы пошёл учиться на режиссёра.
Уольтер непонимающе смотрит на меня.
Я с горечью улыбаюсь и развожу руками.
– Режиссёрам ведь не нужна физика? – я неуверенно киваю. Профессор усмехается: – Так что ты тут делаешь? Наш драматургический кружок без тебя пустует.
Теперь я мотаю головой.
– Я не пойду учиться на режиссёра.
Я боязливо отвожу взгляд и вздыхаю. Жжёт в груди.
Уольтер мотает головой, подходит ближе и садится за соседнюю парту.
– Ты боишься риска? – вкрадчиво спрашивает профессор.
У меня ужасно горит в груди и сосёт под ложечкой.
Язык не поворачивается и слова сказать.
Я всего лишь жму плечами, отвожу взгляд и туплю его в пол.
– Голливудских критиков боюсь и коллекторов.
И разочаровать свою мать.
Профессор понимающе качает головой.
– Моя мама мне всегда говорила, – Уольтер продолжает говорить пониженным тоном. – «Всегда страшно начинать что-то новое. Не страшно только лежать на диване». И когда я впервые приходил на лекции в новые университеты, школы, вёл открытые уроки, я всегда вспоминал её слова.
Я поджимаю губы.
Странно, что в этих словах самое обидное – правда.
– Я собирался в технический колледж, – говорю я. – Сантехником стану, наверное. По квартирам ходить буду, туалеты чистить.
Уольтер горько усмехается:
– Сантехник? Весьма обнадеживающе.
Я прыскаю в кулак:
– Да в Хаскисе каждый день трубы прорывает! Я так точно разбогатею.
Профессор устало хохочет, хлопает меня по плечу и встаёт из-за парты со словами:
– Ну, что же, золотой сантехник Хаскиса, удачи с физикой. А я до литературного класса и обратно, хорошо?
Я киваю, тупя взгляд в пол.
И снова остаюсь один на один с физикой.
Собравшись с силами, я всё-таки беру ручку и берусь за тест – тема: радиоактивность. Я всё воскресенье собирался посвятить подготовке к тесту, но
Если расскажу эту историю Уольтеру, то он, со всей своей светлостью и добротой, вышвырнет меня из класса.
Первые пять вопросов – теория. Я быстро отмечаю ответы наугад и перехожу к письменным заданиям – уже сложнее. Нужно искать элементы альфа-распада и использовать мозг.
Я вздыхаю.
Слышно, как дверь в задней части класса тихо открывается – наверное, Уольтер вернулся. А я так и не списал. Я отчаянно разглядываю таблицу Менделеева в поисках элементов с зарядом семьдесят семь и резко забываю, как обозначают заряд элемента.
Полный провал.
– А если я забыл, как искать элементы по их заряду, вы меня убьёте? – спрашиваю я, не оглядываясь назад.
– По порядковому номеру, – из-за моей спины резко появляются тонкие руки и выхватывают лист с тестом. – Это Иридий, придурок.
Мурашки пробегают по спине.
Позади меня Джин Бэттерс решает мой же тест.
– В тесте три ошибки, – Джин выхватывает ручку из моих пальцев. – Выделяют три вида излучения: альфа, бета и гамма. Альфа-частицы – положительно заряжены, бета – отрицательно. А вот гамму ты угадал.
Я закидываю голову вверх: сосредоточенный взгляд, круглые очки, короткие светлые волосы и бледное лицо. Действительно Джин Бэттерс.
Я внимательно наблюдаю за тем, как она пишет ответы в моем листке и вчитывается в текст заданий. Затем девчонка кладёт тест, берёт в руки мою голову и наклоняет в сторону часов.
– У тебя семь минут, – Джин наклоняется к моему уху. – Уольтер вернется через одну. Перепиши всё на чистовик и выходи на дальнюю лестницу. Меня здесь не было.
Ладони Джин медленно сползают с моего лица, но сама девчонка быстро исчезает. Я оборачиваюсь и слышу лишь «Добрый вечер, профессор!» её издевательски-радостным голосом, а позже в проёме появляется фигура Уольтера.
– Её здесь не было? – спрашивает профессор, ухмыляясь.
Я мотаю головой.
Профессор проходит в кабинет, а я быстро переписываю тест на чистовик – всё, как она сказала. Через три минуты я встаю с места, подхожу к столу Уольтера, а он тут же проверяет мою работу.
– Ни единой ошибки, – замечает профессор и качает головой. – Ты растёшь.
Я глупо улыбаюсь.
Он ставит мне «отлично» и жмёт руку.
Через две минуты я вылетаю из класса и иду к дальней лестнице. Все кабинеты закрываются, учителя уходят в противоположную мне сторону и прощаются со мной. Я киваю головой и с волнением подхожу к лестничной клетке.