Не говори мне о любви
Шрифт:
Когда Катерина в последний раз приезжала в Олесино, чтобы проститься с подругой на долгие полгода, Оленька оставила ей несколько французских романов и кипу модных журналов. Уезжая, Оля обещала писать каждую неделю. Катя знала, что будет ждать этих писем с нетерпением, ведь это для нее единственная возможность узнавать обо всех новостях столицы из первых рук.
Сегодня с утра вновь зарядил дождь, превращая пейзаж за окном в размытую серую пелену. Устроившись на подоконнике, Катерина дочитывала один из романов и краем глаза заметила какое-то движение во дворе дома. Оторвавшись от книги, девушка с любопытством посмотрела в окно. Под струями ледяного дождя около крыльца спешивался незнакомый мужчина в ливрее, что было весьма удивительно для их мест, но вот разглядеть, чей он будет, Катя не смогла. Одежда его была мокрой и заляпана грязью. Соскочив с подоконника, Катерина, стараясь не шуметь, вышла к лестнице
– Владимир Михайлович, - слегка поклонившись, начал мужчина, - мне было велено просить у Вас помощи. Сестра Ваша, Александра Михайловна, сейчас в пяти верстах от Забелино, у ее дорожной кареты ось поломалась.
– Ступай на конюшню, голубчик, - отозвался Забелин, - я тотчас же распоряжусь, чтобы экипаж запрягли.
То, что ее отец так пафосно именовал экипажем, на самом деле было старой колымагой, громоздкой и неудобной. Однако и речи быть не могло, чтобы ехать в такой дождь в легкой коляске. Это что же получается?
– подумала Катя, - стало быть, таинственная тетка к ним в Забелино прямо сейчас приедет?! Пока выкатывали из сарая старую карету, да запрягали, Варвара Иннокентьевна успела поругаться с папенькой, ведь именно из-за ее маменьки брат с сестрой уж много лет не поддерживали никаких отношений.
Это была старая история. Варвара Иннокентьевна в молодости своей была очень привлекательной особой. Будучи младшей дочерью графа Блохина, Варенька имела все шансы на удачное замужество. Граф Гурьев был совершенно очарован ею, он красиво ухаживал за девушкой, и весь свет ожидал помолвки к концу сезона. Скандал разразился неожиданно. В феврале в столичных гостиных яркой звездой вспыхнула неведомо откуда появившаяся Сашенька Забелина, мгновенно пленившая не одного светского щеголя.
Живая, подвижная, очень красивая девушка привлекла Варвару своей искренностью и чистотой, и она от всей души предложила провинциальной ingИnue свою дружбу и взяла ее под свое покровительство. Однако эта дружба пришлась не по душе подруге Варвары, Марии Валуевой. Мари, тоже дочь графа, очень хорошо знала цену своему положению в обществе и никак не могла взять в толк, что может быть общего у них, графинь и столичных красавиц, с этой parvenu (выскочкой) Забелиной. Желая рассорить Варю и Сашу и, как она говорила, "открыть подруге глаза на истинную сущность ее протеже", Мари однажды подстроила встречу Александры с неназванным женихом Варвары графом Гурьевым в полутемной оранжерее дома Блохиных, где в этот вечер давали бал, послав им обоим записки с просьбой о встрече, подписанные Варей. Убедившись, что все идет по плану, Мари подхватила под локоток Варю и тоже направилась в оранжерею, репетируя в душе обличительную речь о лживой и меркантильной, как она с самого начала и говорила Варе, натуре Александры. Но кто же мог знать, что устроенная ею интрига зайдет так далеко, и, споткнувшись в оранжерее обо что-то, Александра вывихнет ногу, а граф Гурьев подхватит ее на руки? Все, чего желала Мари - это чтобы Варя застала свою подругу наедине с Гурьевым, после чего уж она бы постаралась, чтобы Александра была с позором изгнана из общества, но даже она онемела, увидев ее на руках у Гурьева. И не только Варвара и Мари оказались свидетелями этого якобы тайного свидания: к величайшему сожалению Мари, в тот вечер в оранжерее оказался и брат Александры, Владимир, который видел, как сестра удалилась из зала после разговора с Марией и, заподозрив неладное, отправился ее искать.
Граф Гурьев, будучи человеком глубоко порядочным, чтобы спасти репутацию девушки в тот же вечер сделал Александре предложение, а безутешная Варя, желая побольнее уязвить своего вероломного жениха, совершила непоправимую ошибку: она сбежала из дома с братом Александры, красавцем-поручиком Владимиром Забелиным. Однако разгневанные родители отказали ей в родительском благословении и приданом, и с тех пор она и проживала в провинции вместе со своим супругом, в минуты отчаяния предаваясь мечтам о том, как бы она жила, если бы стала графиней Гурьевой и расстраиваясь от этого еще больше. Поэтому весть о том, что та, кого Варвара Иннокентьевна считала повинной едва ли не во всех своих бедах, вот-вот появится на пороге их имения, едва ли могла обрадовать хозяйку усадьбы. Однако же, когда несколько часов спустя Александра Михайловна, уставшая, промокшая и продрогшая, появилась на пороге их дома, врожденное воспитание взяло верх над уязвленной гордостью, и Варвара Иннокентьевна, пусть и не без холодности, любезно поприветствовала
– Пусть мы и нищие, - ворчала себе под нос Варвара Иннокентьевна, - но перед столичными гостями в грязь лицом не ударим.
Вечером, накрывая стол в малой столовой, горничная застелила стол новой льняной скатертью, достала из буфета тончайший фарфор и хрусталь, а столовое серебро было начищено до зеркального блеска. Все семейство собралось в столовой, но подавать на стол не спешили, ждали столичную гостью. Наконец, Александра Михайловна изволила спуститься. Едва она вошла в столовую, Катя замерла в изумлении. Красавица на пороге комнаты ничем не напоминала измученную путешественницу, появившуюся сегодня в их имении. Несмотря на то, что графине в этом году минуло сорок восемь лет, она по-прежнему была очень красивой женщиной, хотя тонкая паутина морщинок в уголках прекрасных голубых глаз и пигментные пятнышки на руках и выдавали ее истинный возраст. Глядя на свою тетку, Катя поняла, на кого она похожа. Тем более ее удивило, что мать, каждый день видя это несомненное сходство своей дочери с женщиной, которая, без сомнения, была косвенно виновна в ее несчастьях, все же ни разу не упрекнула ее в этом, и даже наоборот, любила больше, чем остальных своих детей.
Александра Михайловна грациозно присела на стул, отодвинутый для нее лакеем, и только после этого хозяин усадьбы подал знак, что можно подавать на стол. За столом графиня говорила мало, но то и дело поглядывала на свою племянницу. Пригубила поданное вино и улыбнулась, догадавшись, что эта бутылка дорого французского вина была едва ли не последняя в погребе. Когда ужин закончился, графиня подняла глаза на своего брата, а затем перевела взгляд на невестку:
– Дорогие мои, я Вам бесконечно благодарна, что Вы приняли меня столь любезно, - начала она.
– Могу я поговорить с Вами обоими?
Маменька без лишних церемоний велела Катерине и Татьяне удалиться из комнаты. Таня послушно прошла в свою комнату, а Катя, мучимая любопытством, сделала вид, что поднимается следом за сестрой, но стоило Татьяне закрыть за собой дверь своей спальни, как ее старшая сестра, сняв туфли, неслышно спустилась по лестнице и приложила ухо к двери в столовую.
– Варенька, Владимир,- услышала Катя голос своей тетки, - мне бы хотелось сделать что-нибудь, чтобы наши былые разногласия были забыты. Я прекрасно понимаю, что тяжело простить и забыть все, что было, несмотря на то, что лет прошло немало. Но, тем не менее... Варя, я хочу дать шанс твоей дочери. Катя, бесспорно, очень красивая девушка, и, если ты позволишь, я хотела бы забрать ее с собой в Петербург.
– Нет!
– резко прозвучал голос Варвары Иннокентьевны.
Несмотря на то, что это была ее самая сокровенная мечта - вывести дочь в свет в столице, она не могла смириться с тем, что в момент триумфа рядом с ней будет не она, мать, а женщина, из-за которой она сама пролила немало слез.
– Не упорствуй, mon cher (моя дорогая), - заговорил Забелин.
– Признай, что для Катеньки это единственный шанс.
– Я не могу пойти на это, - уже тише возразила маменька.
Катя сжала тонкие пальчики в кулачки с такой силой, что острые ноготки впились в ладонь. Она любила маменьку, но сейчас, в этот самый момент, ей казалось, что она ее возненавидит, если мать откажет в просьбе ее тетке.
– Варя, забудь свои обиды, - мягко произнесла Александра Михайловна, - подумай о дочери.
– Как ты смеешь просить меня об этом?!
– вскинулась Варвара Иннокентьевна.
И Катя не выдержала. Решительно толкнув створку двери, она вошла в столовую.
– Довольно, маменька!
– обратила она свой взор на мать.
– Я могу понять Ваши обиды, но это вовсе не означает, что Вы должны меня, свою дочь, лишить надежды на счастье.
– Да как ты смеешь с матерью таким тоном разговаривать?!
– повысил голос отец.
– Скажите, папенька, кому будет худо, если я поеду в Петербург и в этом сезоне сделаю блестящую партию? Вы знаете, всех окрестных женихов, скажите мне, кто здесь меня замуж возьмет практически без приданого, даже с моей красотой? Я ведь уже год на все балы в одном и том же платье езжу, неужели вы думаете, что они этого не видят? Или мне подождать, когда меня в старые девы запишут? Вам, маменька, от этого легче станет?
В комнате повисла гнетущая тишина, прерываемая лишь тихими всхлипываниями Варвары Иннокентьевны.