Не графиня поневоле
Шрифт:
— Я останусь здесь, если ты не против? — прошептал граф, когда карета отъехала.
Глава 43
— Не против — тоже прошептала я, улыбнувшись.
И мы вошли в дом. В коридоре, правда, расстались: граф отправился в одно крыло, я в другое. С сожалением я отпустила его пальцы, уж не знаю, что испытывал в этот момент он.
Но завтра… Уже завтра, когда я вновь окажусь в своем собственном здоровом теле, мы сможем… Нет, даже думать об этом не буду, иначе не усну.
На
— Однако, какие-то чары имеются, скоро выясню, — приписал внизу маг и добавил:
— Не забудьте сегодня в 23 часа быть возле античного храма. Место помните.
Я прочла записку вслух: граф и мать сидели вместе со мной за столом.
— Неужели сегодня ты сможешь снова стать собой прежней, —взволнованно проговорила матушка, прижимая ладони к груди. — О Боже, это будет счастливейшее событие в моей жизни.
Едва она успела это произнести, как вдруг с шумом и треском вдребезги разлетелось огромное окно в столовой, усыпав пол осколками.
Я испуганно вскочила, граф бросился ко мне, заключив в объятия.
— Что случилось? — донеслись из коридора испуганные крики слуг.
Вбежала Лея.
— Там что-то в городе, — задыхаясь, проговорила она. — Все рушится, Ганс!..
И девушка, голося, убежала за своим любимым.
— Не подходи к окну! — закричал граф, заметив, что я пытаюсь пробраться к выбитому отверстию, чтобы посмотреть, что там снаружи. В страхе я отпрянула, так и не успев ничего увидеть.
— Подвал в доме есть? — быстро спросил он.
Я кивнула.
— Так, идите туда и сидите, возьмите слуг, — распорядился граф. — А я посмотрю, может кому-то помощь нужна.
Едва я хотела возразить, как он быстро подошел и твердо, но нежно положил мне на рот ладонь.
— Помолчи и ступай, — произнес он.
— А ты? — я в отчаянии глядела на него.
Совсем недавно я так боялась его потерять, но Санген смог выкарабкаться. А теперь вот снова…
— Я буду осторожен, — пообещал он. — Постараюсь добраться до Трисмегиста и помочь ему. Нельзя допустить, чтобы Арида выпуталась благодаря этой тряске.
Мать уже тянула меня за руку в сторону подвала. Граф, поцеловав меня, повернулся и быстро направился к входной двери.
Я же побежала в свою спальню. Нельзя было оставлять Птаха одного.
— Арина? — закричала мать мне вслед.
— Иди, и пусть все спускаются, я возьму Птаха и тоже спущусь.
Это было последнее, что я произнесла.
Потому что едва я добежала до своей комнаты и взяла перепуганного зверька на руки, как стекло в спальне с треском разбилось, и огромный порыв ветра выволок меня на улицу.
Заорав, как полоумная, я сучила в воздухе руками и ногами, пытаясь найти хоть какую-нибудь опору. Но ее не было. Вокруг пролетали люди, собаки, доски, мебель и даже кареты… Все заволокло густым черным дымом. Господи, кажется, вот она
С этой мыслью я закрыла глаза, готовясь умереть с достоинством, как вдруг ударившись обо что-то, больно шлепнулась на пятую точку. Птах, который ничуть не пострадал, будучи у меня на руках, издал какие-то булькающие звуки и принялся облизывать мне лицо. Я огляделась, сидя под импровизированным шалашом из наваленных кучей досок и хлама.
Кажется, меня занесло на рынок. Вокруг царил хаос. Люди орали, бежали, подгоняемые порывами ветра, все билось, трещало и рушилось. Апокалипсис, пришло мне на ум подходящее словечко.
Я покрепче прижала Птаха к себе и поцеловала в мокрый нос:
— Не бойся, мы выберемся.
Эх, как же там граф? Как он добрался до Трисмегиста? И добрался ли?
У меня заныло сердце. А что если ветер подхватил его и забросил куда-нибудь? Или покалечил? Вон вокруг все орут: кому доской прилетело, кого комодом придавило…
Со зверьком на руках я побежала вдоль торговых рядов, на ходу уворачиваясь от кружившихся в воздухе предметов. Надо добраться до дома.
Вдруг раздался такой резкий и протяжный чей-то крик, что у меня заложило в ушах. Кричала женщина, явно рыночная торговка: только эта публика умеет так зычно голосить:
— Волна, волна! — орала она как оглашенная.
Я высунула голову из-за прилавка, за которым пряталась и увидела женщину. Безобразно полная, она стояла метрах в пятидесяти от меня на небольшом возвышении у ратуши и показывала куда-то вверх пальцем. Я задрала голову, и мне на лицо упало несколько капель.
И тут я увидела.
Вверху, очень высоко виднелась огромная, нет, гигантская волна воды. Как будто все Аквазукское море встало на дыбы и решило обрушиться на наш город.
Взвизгнув, я побежала куда глаза глядят. Бедный Птах, прижавшись ко мне только тихонечко поскуливал. Я прощалась с ним, прощалась со всеми, на ходу просила прощения у графа, у матери… за все-все, за все обиды, что вольно или невольно им когда-то причинила.
В следующее мгновение сверху обрушилась стена воды, закружив меня в водовороте, оглушив и ослепив. Я невольно разжала рук и бедный Птах, крича и отчаянно барахтаясь, скрылся из виду.
— Пта-а-ах! —заорала я, пытаясь достигнуть зверька, но течение водоворота было сильнее и вскоре я потеряла сознание, вдоволь наглотавшись соленой морской воды.
Очнулась на руках. На чьих-то сильных мужских руках. Открыв глаза, я увидела знакомый голубой искрящийся взгляд.
— Санген! — я бросилась ему на шею и крепко обняла.
Радостный, он тоже обнял меня и засмеялся с облегчением.
— А Птах? — я растерянно огляделась по сторонам. — Он что, утонул?
Голос мой дрогнул. Тут граф с видом заговорщика закинул руку за спину и вдруг выволок оттуда совершенно мокрого, напуганного, но живого зверка. Я схватила питомца на руки и вот тут расплакалась.