Не имея звезды

Droi

Этот нюанс сильнее всего проявлялся на Трансфигурации. В этом семестре, обгоняя программы чуть ли не на полгода, третий курс Слизерина и Гриффиндора начал проходить трансмутацию живого в живое. Казалось бы, после двух лет занятий анимагией Проныра должен был шарить по этому вопросу, но из-за хронического недосыпа, постоянных физических, магических и умственных упражнений, Геб стал частенько выпадать из реальности. Так случилось и на одной проверочной работе, где нужно было жука превратить в бабочку. Тогда Геб чуть первою «В» не отхватил, но вовремя исправил своего мутантого

москита на махаона, МакГи не заметила огреха и не сняла балл. Грейнджер же, в кое-то веки, решила никого не закладывать. Собственно, это было не из-за того, что в девушке проснулись понятия, а потому, что и она тоже стала сдавать. Так что, если рассуждать здраво — третий курс действительно был самым сложным и переломным.

Но все же у Ланса оставалось время для дурачеств, легких проказ с часовыми бомбами и тем, что он успел отжать у Близнецов летом. Так же не оставались без внимания гостиные факультетов, в которых регулярно раздавались гитарные мотивы. Правда все чаще Ланс стал замечать, что старшекурсницы, используя его вместо плюшевой игрушки, стали прижиматься совсем иными частями тела, жарче и томнее дышать, да и вообще все как-то немного изменилось. Герберт по этому поводу испытывал резонную опаску, что если все так и продолжиться, то его банально изнасилует толпа ведьм.

Не то чтобы Геба не посещали характерные сны, а утром он не обнаруживал характерных пятен, но у каждого действия есть свои последствия. И любые возможные последствия такого действия были в данный момент исключительно излишни для Проныра. Да и лет ему всего четырнадцать. Нет, конечно старшие в приюте частенько распылялись на подобные темы, но это скорее походило на байки. Так что Проныра решил подождать с приобщением к таким удовольствиям жизни еще годик или даже полтора.

— Давно ждешь? — прозвучал знакомый голос, сливаясь со скрипом дверной петли.

Ланс затушил сигарету, выкинув бычок в дальний угол заброшенного кабинета и посмотрел на часы. Без пяти минут девять.

— Нет, — покачал слизеринец головой и спрыгнул с подоконника. — Как добрались?

— Вполне, — пожал плечами появившийся вслед за братом Фред. — Только этих долго искали.

Джордж вытолкал вперед Криви и Лонгботтома. Фотограф буквально светился азартом и предвкушением авантюры, а вот Невилл явно стремался. Он чуть подрагивал и оглядывался на дверь, будто ища в ней спасение.

— Раз все в сборе...

— ... думаю можно...

— ... начинать.

— Нев, помнишь свою задачу? — спросил Ланс, оборачиваясь к однокурснику.

Лонгботтом кивнул голову и поджал губы, глубоко задышав. Так он успокаивался. Невилла нельзя было назвать смельчаком, но и трусом тоже, потому как пухлый парень всегда умел перебороть свои страхи.

— Репортер?

— Все будет «окей»!

Ланс переглянулся с близнецами, те пожали плечами.

— Хорошо, тогда я открываю.

Проныра отошел от группы подельников и, дернув за веревку, распахнул старый, трухлявый сундук. Тут же из глубины сей древности повалили клубы черного дыма, по ушам резануло таинственное завывание, а мгновение спустя на свет

показался профессор Снейп. Он и в этот раз выставил вперед свою правую руку и механически зашагал в сторону Невилал.

— Нев, жги! — крикнул Фред, занимая свою позицию.

Собственно, Джордж и Ланс, наставив палочки на боггарта, так же заняли свои места, сформировав что-то вроде треугольника, центром которого был иллюзорный Снейп.

— Riddiculus! ­­— четко произнес Лонгботтом.

Раздался хлопок и Снейп вновь обрядился в весьма откровенный наряд с неизменным жабо.

— Геби, наш выход! — скомандовал Джордж.

Уизли вскинули палочки одновременно с Лансом и втроем рявкнули:

— Filopupa!­

Из палочек троицы вылетели чуть прозрачные нити. Какие-то обвились вокруг ног боггарта, другие захватили в свой плен руки, другие шеи и талию, иные пальцы и даже язык. В общем, от каждой палочки отделилось ровно десять нитей, каждая из которых нашла свою цель.

— Мой черед, — Криви предвкушающее прикусил язык, отщелкнув первый кадр.

— Добавим джазу парни! — хмыкнул Ланс.

После этого предложения боггарт в образе Снейпа стал принимать самые «соблазнительные» и «интимные позы». Вообще-то они именно такими и были бы, если вместо Сальноволосого боггарт обернулся сногсшибательной красавицей из журнала «Волшебные девчонки». Но это кем-надо быть, чтобы бояться красавиц...

А Колин все щелкал затвором, оставляя на пленке кадр за кадром. Снейп все вертелся и крутился, Невилл держал заклятье трансформации, а Близнецы и Проныра задыхались от еле сдерживаемого смеха. В какой-то момент прорвало всех пятерых. Пропали чары, а пять студентов валялись на полу, стуча кулаками о древний камень. Казалось — от их громового хохота дрожал потолок заходились ходуном стены. Боггарт со звучным хлопком пропал, растворяясь в черном дыме.

У Геб уже вместо смеха выходил лишь хрип, а сам юноша судорожно пытался вздохнуть, обвив живот руками. Колин беззвучно рыдал, изредка икая и кривясь от боли после такой истерии. Близнецы постукивали друг друга по спине и показывали большой палец. А Лонгботтом все никак не мог отойти и буквально валялся по полу.

Ребят хватило еще минут на пять, после чего все сели в круг, прислонившись спинами друг к другу. И если смотреть сверху, то их можно было вполне принять за какой-то сюрреалистичный цветок, вышедший из-под кисти известнейшего импрессиониста.

Порой кто-то из них начинал посмеиваться, и это приводило к тому, что все они вновь погружались в безудержную агонию хохота. После которой опять начинали стонать, хрепепть и утирать выступившие слезы. Можно сказать, вечер удался на славу.

— Кадр на каждую позу? — прохрипел Проныра.

— Как...и... догова-ри-вались, — с трудом протолкнул Колин, все еще держа в руке фотоаппарат.

— Делить будем...

— ... почестному или...

— ... поровну?

На мгновение повисла тишина, а потом раздался новый взрыв хохота. В итоге народ успокоился только спустя пару минут, когда плакалось уже не от смеха, а от боли в животе и легких.