Не измени себе

Першин Алексей Николаевич

И вот она снова в Мазине. Занятие себе нашла быстро, организовала школу для бедных крестьянских детей, хотя отец и предупредил, что ее затея может провалить­ся, потому что дети в этих семьях рано начинают рабо­тать — и тогда уже не до учебы.

— Не спеши. Еще раз все продумай,— советовал отец.— Летом к тебе ходить никто не будет, подожди до осени.

— Но и я буду полезной. За это время они узнают так много интересного.

Эх ты, социалист-идеалист! — мягко укорял Соню отец.— Эти люди

хотят выжить. Они должны думать завтрашнем куске хлеба. Разве ты не понимаешь, как голодно им живется?

Нет, пока что Соня не понимала этого и… потерпела поражение.

Кондрат нашел Соню и подавленной и растерянной.

А что касается женитьбы… Нет, Кондрат не женился, но у него появился приемный сын — усыновил мальчиш­ку дальнего, но богатого родственника, погибшего слу­чайно вместе с молодой женой. Первый раз в дом Тури­щевых Кондрат пришел тайно. А через неделю Софья была уже законной супругой Кондрата Пухова…

Отец не мог противиться этому браку. Он убедился, что дочь полюбила Кондрата искренне. Что же может быть прекрасней такого союза: сила, ум, уверенность, что земля основа жизни, — и культура, красота, сама неж­ность? Раз жизнь в деревне Соню не страшит, раз она в какой-то степени стала ей желанной — какие могут быть сомнения? Не он ли, эсер Турищев, в жарких политиче­ских спорах отстаивал этот путь? Пугала, правда, сгу­щавшаяся международная обстановка, пахло войной, а это могло отразиться на положении новой семьи, на их пла­нах. Впрочем, Галактион Алексеевич видел, что Кондрат крепко стоит на земле. Чувствовалось: он воплотит в

жизнь все его идеалы, создаст на селе такую образцовую семейную ячейку и богатое крестьянское хозяйство, по которым может и должна строиться будущая послерево­люционная Россия.

Галактион Алексеевич приобрел молодым довольно приличную усадьбу с земельным наделом. Не забыл о домашнем скоте, инвентаре. Но действовал в разумных пределах, хотя мог бы не поскупиться и на большее.

Напутствовал молодоженов вещими словами:

— Живите! На вас Россия смотрит.

2

В положенный срок па свет появилась дочь. А чета с нетерпением ждала сына. В отношениях Софьи и Конд­рата произошла хотя и крошечная, но все-таки трещина.

— Уж не могла поднатужиться на сына,— шутливо ворчал Кондрат.

— Полюбишь и дочь,— мягко улыбалась Соня.— Тем более сын уже есть.

На скулах заметно обозначались желваки, и все же Кондрат воздерживался пока от резкости. Бормотал сум­рачно:

— Для наследника… своя и кровь должна быть.

Софье хотелось успокоить мужа: она с радостью родит ему и сына. Но что-то ее удерживало от этих слов.

Девочка росла здоровой, доброй матерью стала Соня я для приемного сына, ни чем не отличая его от своего ребенка. Вступление в счастливую пору материнства по­разительно изменило Соню. Хорошенькой, темпераментной и непосредственной она была всегда. Но после рождения Жени она как-то незаметно превратилась в красавицу, полную достоинства молодую

женщину. Софья не гнушалась никакой работы, но все же нелегко было ей привыкать к жизни в крестьянском, хотя и богатом, хозяй­стве. В доме отца, так и не женившегося второй раз, жила дальняя родственница, тетя Глаша, по-матерински привязавшаяся к Соне. Глаша не захотела бросать Сонечку — на нее-то и легла большая часть забот по хозяйству, тем более что она привыкла заниматься этим.

Сложным было отношение Кондрата к Соне. Он был покорен ее хрупкой красотой, ему хотелось оберегать ее, чтобы смело могла она опереться на его сильную руку. Но постепенно Кондрат стал убеждаться, что в Соне своя сила, невидная глазу, но зато пересиливающая его силу — сила ума. Что бы ни говорила она — так и сбыва­лось, и Кондрату, оказывалось, не стоило ей перечить. Но главное, ему постоянно мерещилось, что она надсме­ется над ним, тыкает ему в нос свою образованность более того, есть у нее в душе такие тайные двери, в которые он не мог достучаться, как бы ни грохал кулаками, Соня после родов превратилась в Софью Галактионовну, он теперь казался себе приказчиком возле барыни, хотя видел, что Соня старается не подчеркивать разницу их образовании и работает с ним наравне. Но совершенно вывел Кондрата из себя и поселил в душу глухую неприязнь случай с офицерами.

Кондрат перед женитьбой перевез и собрал в Мазине добротный дом под цинковой крышей, принадлежавший когда-то родственнику. Цена дома в пятидесяти километрах от Москвы неизмеримо выше, чем за триста верст. Но тесть расщедрился на хоромы, а пятистенок стоял, зарастая паутиной и пылью.

— Пусть стоит. Ромку отселю, когда подрастет.

И вдруг разразилась война с Германией. В Мазине обосновалась интендантская служба, потому что рядом проходила железная дорога, имелись вместительные склады. Кондрат выгодно сдал в аренду пустовавший пяти­стенок и заключил еще более выгодные контракты на поставку армии зерна и кожи — и через полгода на этих поставках он набил порядочную мошну.

Однажды Кондрат устроил для офицеров званый обед.

Те же, напившись, стали вести себя в доме по-хозяйски. Терпению Софьи пришел конец, когда плюгавенький капи­тан вдруг обратился к полковнику на скверном француз­ском языке:

— Вы не находите, Николай Игнатич… у этого сиво­лапого весьма пикантная женушка?

— О, да… действительно очаровательна.

Капитан ухмыльнулся и скосил глаза на Софыо.

— М-да. Может, расщедрится на ночку-другую..,

У Софьи отлила кровь от лица. Она поднялась со своего места и направилась к капитану. Отчеканивая каждое слово, Софья произнесла по-французски:

— Вашему хамству нет предела. Я щажу вашу пот­ную, красную физиономию только потому, что вы мой гость.

Трое офицеров, сидевших во главе стола, онемели.

— Боже мой, что вы натворили, капитан?! — наконец обрел дар речи полковник — говорил он теперь по-немецки.— Что угодно, капитан… Инцидент должен быть ликвидирован немедленно.