Не на месте
Шрифт:
– ...сейчас стоит два имперских парусника. И на твоем месте, чем шляться без дела, я постарался бы отыскать в городе людей с них. Какого-нибудь помощника, мелкого чиновника. Улавливаешь? Допустим, ты - толмач, хочешь наняться на чужеземный корабль...
– И ненавязчиво что-нибудь выведать. Ясно. Попытаюсь, - я послушно кивал.
Но Лаао лишь хмурился, покусывая длинный ус: старший компаньон вешал ему на шею невнятное расхлябанное нечто, которое предстояло приспособить к делу. Задача, однако.
Ну, извиняйте, каков уж есть. А не нравится, учите айсарейский сами.
Я решительно
– Если это все, позвольте откланяться: у меня назначена встреча.
Требовалось срочно и основательно развеяться.
день пятый
Уллерваэнера-Ёррелвере
Я вышла из дому, едва занялся рассвет. С собою взяла Хромулю и Ремешка, дав команду "Тихо". Мы спустились к морю и долго шли, пока не покинули пределов города, и ветер не унес суетные запахи порта.
Здесь было покойно. Я отпустила щенков, и они понеслись, вздымая брызги. Взбирались на валуны, охотились за глянцевитыми крабами, бочком догонявшими отливную волну. Они, так похожие на нас, были чисты перед Всевышним, ибо собачий разум не может породить дурных помыслов.
Я вознесла Утреннюю хвалу, глядя прямо в лицо восходящему солнцу. Оно еще не успело налиться жаром, первые лучи несли лишь тепло и Господне благословенье всем твореньям Его на новый день, на продолжение жизни. Оно пало и на меня, и тогда я запела. И в песне те строки, что ночью вертелись в голове, сразу обрели свое место, раз и навсегда сложившись в цепочку образов, которую останется лишь закрепить на бумаге. Тогда всякий, чье сердце открыто, прочтя, воскресит их в том же виде, в каком они явились впервые.
Исчерпав вдохновение, я дала собакам команду держать круговое наблюдение и вошла в воду. Погрузилась с головой, смотрела сквозь стеклянистую толщу, как растворяется в воде теплый свет. Прекрасен мир Твой, Господи...
Вылезла, оделась, убрала волосы. Достала из сумки последнюю работу своего ученика: фрагмент из поэмы Лоатэттарэ. Перевод имел мало общего с оригиналом, однако прекрасно передал настроение и был в том же размере.
Вот, что сочинил мой ученик:
Если, облачко, вернешься
В те края, где я родился,
К крыше хижины рыбацкой,
Что у берега морского,
Где промчалось мое детство,
Где провел свою я юность,
Там, где на столе смоленом,
На скатерке домотканой,
В теплом свежем каравае
Позабыл навеки радость
Счастье я свое оставил.
Там, где на лугу зеленом,
У отрогов гор безмолвных,
У порога девы юной,
Что
И рисует тонкой кистью
Алым, золотом, лазурью
Облака над той долиной,
И закат, и брызги пены ,
Там, у милого порога,
На котором , на рассвете ,
Дева, расплетая косы,
Волос золотой обронит,
Там, куда упал тот волос,
Потерял покой и сон я,
Сердце там свое оставил.
Там, где запоздалый путник
Снежной бурей похоронен,
Где зима стоит полгода,
Где застынут водопады,
Реки льдом скует Владыка
Там, где только соль морская
Неподвластна снежным чарам,
Там, где край суров и светел,
Словно нрав людей Поморья.
Там, куда мы все вернемся,
В лоно Матери-Собаки,
Там, где вместо солнца всходит
Медно-рдяная секира
Пролил я всю кровь до капли,
Там и сам на век остался.
Если ляжешь первым снегом
Ты к ногам моей любимой,
Если с ветром разнесешься
Над горами и над морем,
Если выльешься дождями
На луга, что в той долине,
Окунись ты в это море,
Заберись на эти горы,
Припади к земле родимой.
Я любил ее безмерно.
Записав на полях короткое замечание (я все же просила сделать перевод, близкий по смыслу), я убрала бумаги и задумалась.
Немного найдется людей, способных оценить прелесть двойного издания, где на одной стороне шел бы тирийский, а на другой - герский вариант. И все же... Как славно помогло бы это сближению культур, взаимопониманию, а кроме того, облегчило бы обучающимся их нелегкую и подчас скучноватую задачу. Да, возможно, из этого могло бы что-то получиться...