Не надо обещаний
Шрифт:
– Что?
Элиот был вне себя от возбуждения.
– Вы собираетесь объявить о своей помолвке? Однополый брак? Ну круто!
– Элиот, почему бы тебе не взять поднос и не пойти назад в дом? Мне нужно побеседовать с Руной.
С большой неохотой племянник подчинился. Лишь они остались одни, Паола накинулась на Руну.
– Ты, похоже, чокнулась. Я не собираюсь выходить за тебя замуж. Не хочу быть даже помолвленной. Я тебя презираю, ты это понимаешь?
– В таком случае ты рискуешь попасть на страницы самой низкопробной прессы, однако предупреждаю – в этом нет ничего хорошего.
– Нет.
Похоже, то, что произойдёт с ней, не заботило Руну. Но она не может позволить страдать племяннику, если этого можно избежать. Что, если в результате публикации в газетах программу закроют?
– Ты уверена, что это единственный вариант? – спросила Паола.
– Если я собираюсь стать примерной семейной женщиной, вряд ли это повод для скандала, так ведь? Мы сделаем хорошую мину при плохой игре и выбьем из-под их ног почву. Тогда вся программа будет в безопасности.
Господи, разве у Паолы есть выбор?
– Ладно, я соглашусь на это, но лишь ради племянника, – согласилась девушка. – Я очень хорошо знаю, что эта программа для него значит.
– Конечно, с чего бы тебе соглашаться на помолвку с лесбиянкой, которую ты презираешь? – Руна криво усмехнулась, но тут же её лицо приняло выражение озабоченности. – Мне нужно торопиться. “Лайт” выходит по пятницам. Сегодня – вторник, поэтому я созову пресс-конференцию и объявлю о нашей помолвке завтрашним утром. Это попадёт в вечерние новости и появится в утренних газетах в четверг. К пятнице “Лайт” будет выглядеть как конь, пришедший последним на скачках.
Паола ощутила, как всё плывёт вокруг неё. Откуда у это женщины такая решимость? Чтобы избежать угрозы скандала, им придётся пройти через испытание публичной гомосексуальной помолвки.
После этого она навсегда останется девушкой, которая была помолвлена с Руной Рассел. Пока они будут вместе, ей будут завидовать, а после того, как расстанутся, – жалеть. Прежде этот обряд показался бы девушке большим счастьем. Теперь же она не могла разобраться в своих чувствах, и, конечно, испытывала опасения. Но было что-то ещё: в глубине души Паола чувствовала некое возбуждение, не поддающееся логическому объяснению.
Идея принародно признать себя невестой-лесбиянкой Руны совсем не улыбалась девушке. В намерения Паолы вообще не входило продолжать этот вынужденный спектакль дольше, чем будет необходимо. И в то же время где-то в глубине души она почти страстно желала этого. Неужели именно так выглядит временное помутнение рассудка?
***
Следующим утром, размышляя об устроенной Руной Рассел встрече с журналистами, Паола пришла к выводу, что стала жертвой навязчивой невесты-гомосексуалистки. Охваченная нервным напряжением, Паола не съела ни крошки за завтраком.
– Тебе будет лучше, если покушаешь, – простодушно посоветовала Руна. – Поверь мне, женщине, закалённой выступлениями перед публикой.
Та отрицательно помотала головой.
– Не могу. Нельзя ли как-то обойтись без меня?
– На лесбийской свадьбе без
Полными от ужаса глазами Паола посмотрела на неё.
– Кто говорит о второй невесте или лесбийской свадьбе?
Руна с иронией вскинула брови.
– А разве всё это не следует за однополой помолвкой?
– На этот раз нет.
Руна легко отреагировала и на это возражение:
– Тогда тебе вообще не о чём переживать…
***
Итак, Паоле действительно не о чём переживать. Она с отвращением осмотрела своё отражение в зеркале перед тем, как войти с Руной в зал, недавно оборудованный для проведения пресс-конференции. Нервным движением она поправила воланы на блузке, стряхнула пылинку с прямой юбки. Обе вещи были блёкло-фиолетового цвета, приятно оттенявшего её лицо, и подчёркивали стройность фигуры, в то же время не очень привлекая внимание строгим изящным покроем. Так, по крайней мере, убеждала продавщица дорогого магазина при выборе невестой нового наряда. Руна предложила оплатить его, но Паола решила, что не позволит покупать себе одежду. Их однополая помолвка была совсем не того свойства, чтобы допускать такие отношения. Но потраченных средств хватило, чтобы нарушить равновесие её и без того худого бюджета. Паола увидела большую толпу, ожидавшую в зале, и обрадовалась, что поддалась соблазну купить обновки.
Можно было заметить, по крайней мере, три телекамеры, а стол, за которым им предстояло сидеть, был заставлен микрофонами и диктофонами. Чувство того, что она прекрасно выглядит, добавило ей мужества. Прибытие молодой гомо-пары сопровождалось шёпотом в зале. Все глаза были устремлены на них, когда они прошествовали к столу. Руна обнимала девушку за талию, не оставляя другого выбора, кроме как идти с ней в ногу, слегка наклонившись в её сторону. С каждым прикосновением её бедра Паола ощущала пробегающий по её телу электрический импульс.
Властно прижимавшая её рука вызывала чувство беззащитности, будто обречённую вели к месту казни. Когда Руна сделает заявление, у Паолы не останется даже слабого подобия личной жизни. Она взяла девушку за руку, когда они усаживались на места, и Паола удивилась ободряющему пожатию. Руна разжала руку и склонилась к микрофонам, приветствуя представителей СМИ. Её речь была короткой, поведение непринуждённым. Оставалось лишь завидовать женскому самообладанию. Конечно, у неё имелся большой опыт появления перед аудиторией. Но в словах сквозила теплота и искренность, которую нельзя объяснить только опытом.
Эта мысль заставила Паолу улыбнуться и немного расслабиться.
Девушка действительно гордилась ею, а не просто исполняла роль. Конечно, лучше бы вспомнить о том, как она ей ненавистна, какой гнев вызывает тем, что, поселившись в чужом доме, создаёт сплошные трудности и проблемы.
– Я вернулась в Америку, чтобы сделать две вещи, – услышала Паола, когда ей удалось снова сконцентрироваться на её речи. – Первое – основать штаб-квартиру своей фирмы в Филадельфии, и вы уже видите результат, находясь в этом здании. Второе – попросить Паолу Стоун стать моей женой. Вчера она оказала мне честь, приняв моё предложение.