Не оглядывайся!
Шрифт:
– Ничего, спасибо, – ответил он, стараясь выглядеть как можно более невинно.
– Тебе не кажется, что дни становятся длиннее?
Почему она настолько осторожна? Он начал понимать: она пытается на что-то ему намекнуть.
– У меня много дел на работе, – сказал он. – К тому же у меня есть вы.
Эти последние слова почему-то заставили Ингрид перемешивать салат энергичнее.
– Да, – сказала она наконец. – Но знаешь, мы подумываем о том, чтобы снова поехать на юг. На какое-то время. В самый последний
– На юг? – Казалось, он смакует это слово. – В Сомали?
– Эрик получил запрос. Мы еще не ответили, – быстро сказала она, – но мы серьезно об этом думаем. И о Матеусе. Мы бы так хотели, чтобы он немного посмотрел страну и, может быть, выучил язык. Если мы поедем в августе, то будем дома к началу школьных занятий.
Три года, подумал он. Три года без Ингрид и Матеуса. Домой только на Рождество. Письма и открытки, а внук каждый раз намного выше, на год старше, резкими рывками.
– Я не сомневаюсь, что вы должны поехать на юг, – ответил он, четко расставляя ударения, стараясь, чтобы его голос не дрожал. – Ты же не считаешь меня помехой? Мне еще не девяносто лет, Ингрид.
Она слегка покраснела.
– Я думаю еще и о бабушке…
– Я о ней позабочусь. Ты скоро превратишь салат в мусс, – предупредил он.
– Мне не нравится, что ты останешься один, – тихо сказала она.
– У меня же есть Кольберг.
– Но ведь он всего лишь собака!
– Будь счастлива, что он не понимает твоих слов. – Сейер поискал глазами пса, который, ничего не подозревая, спал под столом.- Мы отлично справляемся. Я хочу, чтобы вы поехали, если вам этого хочется. У Эрика проблемы со слепой кишкой и распухшие миндалины?
– Там на юге все по-другому, – попыталась объяснить она. – Больше всего полезного.
– А Матеус? Что вы будете делать с ним?
– Он пойдет в американский детский сад, вместе с массой других детей. Дело еще и в том, – добавила она задумчиво, – что у него на юге есть родственники, которых он никогда не видел. Мне это не нравится. Я хочу, чтобы он знал все.
– Американский? – переспросил он недоверчиво.- Что ты имеешь в виду, когда говоришь «знать все»?
Он подумал о настоящих родителях малыша и об их участи.
– С матерью мы подождем, пока он не вырастет немного.
– Езжайте! – сказал он уверенно. Она посмотрела на него и улыбнулась.
– Как ты думаешь, что сказала бы мама?
– То же, что и я. А потом немного пошмыгала бы носом в кровати.
– А ты не будешь?
Матеус прискакал с детской книгой в одной руке и яблоком в другой.
– «Была темная штормовая ночь». Это не слишком мрачно? – с сомнением спросил Сейер.
– Ха,- засопел малыш и вскарабкался к деду на колени.
– Угли уже раскалились, – сказала Ингрид и скинула с себя ботинки. – Я положу бифштексы.
– Положи бифштексы, –
Она переложила мясо на решетку, все четыре куска, и пошла в дом за напитками.
– У меня есть зеленый резиновый питон в комнате, – прошептал Матеус. – Положим ей в ботинки?
Сейер помедлил.
– Не знаю. Ты думаешь, это будет забавно?
– А ты так не думаешь?
– Вообще-то нет.
– Старики вечно всего боятся, – с досадой сказал малыш. – Ведь это будет моя вина.
– О'кей, – тихо сказал Сейер. – Есть черный ход.
Матеус снова спрыгнул, принес резиновую змею и, старательно свернув ее, положил в деревянный ботинок.
– Теперь читай.
Конрад с ужасом подумал об отвратительной змее и представил себе, что можно почувствовать, когда резина коснется голой ноги. Потом начал читать глубоким трагическим голосом: «Была темная штормовая ночь. В горах прятались разбойники и волки». Ты уверен, что это не слишком мрачно?
– Мама читала мне ее много раз. – Матеус запустил зубы в яблоко и начал с аппетитом жевать.
– Не такими большими кусками, – предостерег его Сейер. – Ты можешь подавиться.
– Читай уже, дедушка!
Видимо, я действительно становлюсь старым, грустно подумал Сейер. Старым и трусливым.
– «Была темная штормовая ночь»,- снова начал он, и в этот самый момент Ингрид снова вошла, с тремя бутылками пива и одной колой. Он остановился и посмотрел на нее. Матеус тоже.
– Что вы на меня смотрите? Что это с вами?
– Ничего,- кротко сказали они хором и снова склонились над книгой. Она поставила бутылки на стол, открыла их и поискала глазами ботинки. Подняла их, постучала три раза. Ничего не произошло.
Крепко сидит, подумали оба радостно. А потом произошло много всего одновременно. Зять Эрик внезапно появился в дверях, Матеус спрыгнул с коленей и бросился к нему. Кольберг выполз из-под стола и забил хвостом, так что бутылки опрокинулись, а Ингрид сунула ноги в ботинки.
Сёльви стояла в своей комнате и доставала вещи из коробки. На мгновение она выпрямилась и выглянула в окно. Фритцнер из дома напротив стоял у своего окна и глядел на нее. В руках у него был стакан. Он поднял его и кивнул, как будто пил за ее здоровье. Сёльви молниеносно повернулась к нему спиной. Конечно, она ничего не имела против того, чтобы за ней наблюдал мужчина. Но Фритцнер был лысый. Представить себе, как она живет с лысым человеком, было настолько же немыслимо, как представить себе жизнь с толстяком. Такого в ее мечтах не было. Она не думала о том, что Эдди был и лысым, и толстым. Другие мужчины могли быть лысыми сколько угодно, но только не те, с которыми она будет гулять. Она презрительно фыркнула и снова взглянула наверх. Он уже исчез. Наверняка сел опять в свою лодку, сумасшедший.