Не оставляющий следов: Обретение

Воробьева Елена Юрьевна

Чей-то слабый голосок – не то намек, не то подсказка – зудел на грани слышимости. Непонятно, о чем просит.

Бесконтрольный доступ к моей энергии недоступен камню-вампиру, слава Судьбе, но восполнить его резерв просто необходимо. На моих условиях. Как? Я видел, спасибо схеме Сюин Юшен и тренировкам, что энергетические каналы в организме тесно переплелись с кровеносными сосудами. Попробовать поделиться энергией через кровь? Осторожно уколол палец кончиком ножа. Алая капля набухла, светясь изнутри, пространство жадно к ней потянулось. Рука коснулась шершавого камня, и тонкая струйка потекла по серому боку, застревая в кавернах. Силы стремительно покидали меня.

Хватит.

С трудом поднес палец ко рту и заткнул ранку языком. Надо скорее перевязать – из маленькой царапины крови вытекло немало. Переборов первый приступ тошноты от заполнившего рот железистого вкуса, повернул было назад, но не удержался и кинул прощальный взгляд на чернеющие в лучах заката потеки. Надо же! А ведь получилось что-то осмысленное…

– «Ярость битвы»! – констатировал Учитель Доо.

Голос донесся издалека. Неужели ему видны эти знаки? Да, они слегка светятся, складываясь в узнаваемые символы храмового наречия. Надо уходить. Только осторожно, чтобы не изгваздаться еще больше… Но с ужасом понял, что уже не успею. Столб пламени вдруг взметнулся до небес и рухнул вниз. Раскатился волною, пожирающей все на своем пути. Опалило ресницы и мех малахая, губы пересохли, нож, который я так и не выпустил из рук, раскалился докрасна. Треснула рукоять. Все, приплыли. Убежать не получится.

Резкий толчок – вынесло за пределы помойки, приложив спиной о землю. На груди, вдавив в снежное месиво, распластался Сию. Ну и здоровенный же он! Я не замечал, как глупая улыбка растягивает губы, пока не заболели мышцы лица. Некогда было замечать: с увлечением сжимал в объятиях искрящиеся бока моего синего спасителя, зарывшись лицом в их мягкий мех. Протянутая рука Учителя Доо помогла подняться.

– Еще ничего не кончилось, – шепнул он мне, кивая на застывшую поодаль троицу, уже наложившую стрелы на тетивы луков.

Наставник коснулся рукояти короткой сабли, купленной перед поездкой в степь. Моя липкая ладонь сама сжала гладкую рукоять тешаня. Сию выгнул спину и распушил хвост, собираясь наслать на кочевников свои любимые ужасы. Когти и зубы кровожадно отливали алым в сполохах огня… хорошо, что этой картиной могу любоваться лишь я. Надо договариваться, а варвары и без того слишком напуганы происходящим. Мы с Учителем Доо переглянулись и убрали оружие. В ответ на слаженные действия кочевники чуть отступили, не сводя с нас хищных наконечников стрел. Неуютно стоять под прицелом. Наставник первым нарушил напряженное молчание, перекрывая уверенным голосом рев пламени.

– Мы не причиним вам зла, люди.

– Не подходи, злой колдун-чодугар, – завизжала тетка. – Ты убил нашу Степную Бабу! Мы тоже убьем тебя.

– Это не твоя Степная Баба! – властно пророкотал Учитель Доо и шепнул. – Хорошо, что она заговорила об этом. Нужно как-то отвадить от Камня паломников и поклонников.

Как же, «отвадить», – они ведь как дети! Слушать не умеют. Степняки уставились куда-то левее нас, их узкие глаза все округлялись и округлялись, потрясение проступало на смуглых плоских лицах. Жар уже не дышал в наши спины, сумерки подступили вплотную. Будто по команде бушующее пламя опало, столь же внезапно, как и возникло. От груды приношений не осталось следа, а из обожженной до черноты земли вырастала воистину устрашающая фигура. Все наносное и принесенное исчезло в очищающем огне. Коровьи лепешки войлочных шапок более не закрывали острое навершие шишака, стрелку наносника перечеркнула горизонталь злых узких глаз, сверлящих каменными зрачками ничтожных людишек, недовольные складки вокруг рта преобразились в висячие усы. И уже не Баба сложила

руки под грудью, а грозный воин устало оперся на крестовину меча. Камень словно вобрал в себя черноту ночи, а кровавые блики заката лишь подчеркивали четкость черт, словно только что вышедших из-под резца древнего скульптора.

– Да, да, всемогущий боо, великий шаман, – расстроенно цокнул языком старший мужчина, видимо, муж скандальной особы, ослабляя натяжение тетивы. – Это не Степная Баба. Ой-ё… это что ж такое… это же какая ошибка!.. – и в сердцах отвесил жене подзатыльник.

Стрела сорвалась с ее лука и тут же вспыхнула багровым огнем, так никуда и не улетев. Кочевники застыли в испуге.

– Именно, – важно кивнул наставник. – Страшная ошибка. Вы много лет и зим оскорбляли дух воина, докучая ему бабьими просьбами. Багатур сердит на степь.

Степняки, задвинув женщину за спины, часто закивали, осторожно пятясь к коням.

– Мы заплатим багатуру богатый ясак, – голос главы семейства дрогнул. – Мы смягчим его гнев…

– Не вздумайте! – голос Учителя Доо гремел над степью. – Узнай сам и передай всем десяти племенам, что любой, нарушивший границы этого места, лишится покровительства духов степи. Любой. Нет больше хода сюда даже самым сильным шаманам. Даже самым отважным воинам. Багатур будет копить силы для того, чтобы защитить вас, когда придет беда. Всех, а не каждого по отдельности. Это говорю я, Тал Хээрин Арслан. Так всем и скажи.

Через пару минут лишь удаляющийся топот копыт свидетельствовал о том, что здесь был вообще кто-то кроме нас. Солнце село. На землю упала ночь, обнимая ее своими мягкими крылами.

Учитель Доо, поминутно поминая чертей, рылся в заплечном мешке, разыскивая огниво. Я бродил по округе, пытаясь найти топливо для костра – мы здесь ночуем, это уже не обсуждается. Хоп! Вязанка хвороста. Как интересно… веревки в перевязи своеобразные: слегка лохматые, будто скрученные вручную. Устрашенные степняки не удержались от подношения? Возможно. Но ветки кустарника стоит проверить на ядовитость и дурман, от дикарей можно ожидать чего угодно.

Вскоре запылал костерок. Мы разбили бивак чуть в стороне от Камня силы, но взгляды невольно обращались к черному исполину. После ужина и кружки горячего чая пошли посмотреть на дело рук своих. А как же! Охотник, как было написано в книгах по искусству выслеживания дичи, всегда возвращается туда, где нашел богатую добычу.

Было чисто, почти стерильно. Воздух радовал нос отсутствием вони и гнили, и лишь сугробы источали запах не то только что вскрытого арбуза, не то тонко нашинкованного огурца. У вросших в землю ног багатура сиротливо валялся мой карандаш, одинокий и нелепый в своем несоответствии этому месту. «Ярость битвы» уже обживалась в камне, не выступала ее чуждость настолько, чтобы пугать неподготовленного зрителя. Черты лица, столь резкие поначалу, чуть сгладились, будто степной ветер их обточил под себя. Сдерживаемая сила ворочалась внутри, устраиваясь поудобнее.

Воспламенит ли вновь пожар степного нашествия восстановленный очаг энергии? Возможно. Но то, что я видел в Шусине, говорило о том, что нашествия нужны, и нужны прежде всего нам. Сложившийся баланс степи и цивилизации нельзя нарушать! Если в это взаимодействие необходимым компонентом входит набег степи, значит, пусть степь набегает. Иначе начнет сбоить сам общественный механизм, возможно – фатально.

Я подобрал свой любимый карандашик и снова вложил его в специальный карман рукава – традиция, демоны ее забери. Странно, сгорело все, кроме деревянного карандаша.