Не открывайте глаза, профессор!
Шрифт:
— Я тебя найду, маленькая беспечная человечка, — задыхаясь, прошептал профессор Мортенгейн. — Ты же из Храма наук? Непременно найду. Хочу смотреть в твои глаза, когда ты снова будешь стонать подо мной. Хочу рассмотреть тебя всю.
Я положила руку на его член, влажный от моей крови… и не только крови. Сделала несколько движений вверх и вниз…
…протрезвление накатило резко, словно мне на голову вылили ведро ледяной воды. Холодная и влажная листва, на которой мы лежим, профессор-дуплиш и глупая адептка третьего курса — мокрые, перепачканные. Я моментально разжала руку, тело разом ослабело.
Выхухоль
— Хочу видеть, как мой член растягивает твой рот, какое у тебя лицо, когда ты кончаешь, раз за разом, снова и снова… — продолжал шептать Мортенгейн, прижимаясь ко мне.
— Примерно такое же, как у гарпии, козёл вы похотливый! — взвыла я. — Не найдёте и не увидите, ещё чего! Будьте вы прокляты!
Профессор хмыкнул, снова попытался коснуться губами моей щеки, но я протестующе замотала головой, силясь подняться, голые ступни и ладони скользили по влажной листве и траве. Какой стыд, мерзость какая, гадость какая!
Сперма текла по внутренней стороне бедра, я чувствовала это, и меня передёргивало от отвращения.
— Люблю таких… живых. Строптивых. Вздорных. Они слаще безвольных амёб. Ты прелесть, девочка.
Я потянулась к его лицу и вцепилась зубами в колючую щёку. Вместо того, чтобы ойкнуть, Мортенгейн застонал и впился в мои губы. А потом вдруг приподнялся и с неожиданной силой отшвырнул меня так, что я ударилась о какое-то тонкое чахлое деревцо, кажется, сломав ствол. Так что ойкнула уже я — сначала от боли, потом — от страха. Вместо профессора прямо передо мной стоял огромный чёрный волк с запёкшейся кровавой коркой на глазах. Он шумно втянул носом воздух, оскалился, сделал пару шагов ко мне, заставляя меня вжаться в землю — и внезапно могучим прыжком нырнул в заросли каких-то кустов.
Я сидела неподвижно ещё какое-то время, потом кое-как поднялась и устало уткнулась лбом в шершавый древесный ствол.
Глава 3
Тихо подвывая про себя, я кое-как проскользнула в свою комнатёнку при Храме, благодаря всех богов тёмного горизонта, что Аглана, моя соседка, на пару дней уехала проведать захворавшую мать. Каково мне было бы сейчас смотреть ей в глаза?! Кому бы то ни было…
Пробралась кое-как мимо дремлющей охраны, стягивая заледеневшими ладонями порванное на груди платье.
Закрыв за собой дверь, я еще и кроватью её перегородила — для надёжности. И окна зашторила. Хотя о какой надёжности может идти речь?! Если проклятый дуплиш захочет меня найти, кровать ему не помеха…
Матильда, ты окончательно сошла с ума!
Прежде всего я юркнула в душевой закуток — крошечное тесное помещение, где можно было потянуть за металлический рычажок и несколько минут постоять под потоками тёплой воды. Будущим целителям полагалось держать тело в чистоте, а ближайшая речка находилась в паре миль от Храма Науки, не набегаешься. Потом я завернулась в домашний халат и принялась трудиться над испорченным платьем: бытовую магию, в отличие от целительской, я освоила очень даже прилично. Разорванный корсаж удалось восстановить почти идеально, но что делать с юбкой? Оторванный кусок — надеюсь, он слетел с глаз профессора во время оборота —
Будь проклята моя жалостливость и неумение вовремя проходить мимо! Но кто же знал, что всё закончится… так.
Скотина мохнатая! Ненавижу! И очень надеюсь, что гарпия достанет его, рано или поздно. Лучше рано. Да что там, я сама бы ей приплатила… Как он мог? За что?
Я скинула халат и стала рассматривать себя. Места укусов на шее, плечах и груди налились розовым и лиловым, между бёдер всё саднило. От воспоминаний накатывала дурнота. Мерзость какая! Ещё и сделал что-то со мной, чтобы я не сопротивлялась, а наоборот, отвечала ему со всем старанием. Чтобы потом сказать — ты же была согласна, маленькая развратная дурочка!
Ну, да. Согласна, как же. И вообще, во всём сама виновата: сама заявилась в лес, когда там разгуливал одуревший по своему оборотническому расписанию дуплиш, сама спасла его от птицы с бабьей головой, сама осталась с раненым, хотя могла сбежать. А говорила мне бабуля не бродить по ночам в незнакомых лесах и не разговаривать с посторонними волками! Что он сделает со мной, если найдёт, как и обещал?
Что я сделаю, если эта ночь не пройдёт бесследно?
Вернусь с позором домой, к бабушке?
Поток самобичевания был прерван этой отрезвляющей мыслью.
Нет, ну уж нет. Не для того мы с бабулей продали родительский дом, чтобы теперь из-за какого-то кобеля похотливого сдаваться на полпути! Если у этой ночи будут… последствия, избавлюсь от последствий, целитель я или нет, в конце концов. Если эта тварь захочет меня разыскать, ему придётся очень постараться.
Он же меня не видел, разве что — в несколько секунд после первого оборота и несколько секунд после, но учитывая, что было темно и насколько невменяемым он был в тот момент… А потом гарпия повредила ему глаза.
Милая, чудесная птичка, я тебя совсем не осуждаю…
Следы укусов? От них необходимо избавиться как можно скорее. Жаль, что, как и любой целитель, я не имею возможности лечить саму себя.
Что ещё?
В памяти всплыло, как Мортенгейн намотал на кулак мои волосы, тут же я вспомнила прикосновение горячего языка, губ, уверенное и бесстыжее, и меня затрясло. Проклятая псина, наверное, это какая-то магия дуплишей. Не хочу вспоминать, но ведь со стороны и впрямь могло показаться, что я не против. На поцелуй ответила, и… и… и стонала, как идиотка безмозглая, на весь лес. И бёдра сдавила — сама, когда он…
Я закусила губу, открыла дверцу прикроватной тумбочки, как была, голая, достала ножницы и отрезала волосы по плечи. Криво, косо, неумело. Замерла посреди рыжеватого облака, чувствуя необыкновенную лёгкость и одновременно пустоту, внутри и снаружи.
Слишком много потерь для одной-единственной ночи.
Вот так-то, профессор.
— Ты подстриглась?! С чего это вдруг?!
— Ну вот, а говорят, мужчины невнимательны к женщинам, — хмыкнула я, беззастенчиво плюхаясь на кровать. У шестикурсников Храма Наук были свои привилегии — например, одиночные комнаты. Предполагалось, что ничто не должно отвлекать дошедших почти до самой вершины пути героев от целительской науки.