Не потонем!
Шрифт:
На пирсе комдива встречал командир со старпомом и механиком. Командир кратко и стандартно доложил о готовности к выходу в море. Потом — старпом. Потом — механик, только не комдиву, а НЭМСу, начальнику электромеханической службы.
— Что с трюмами? — начал яриться комдив.
— Все нормально, товарищ комдив, — парировал механик. — Посидели, осушили.
— Сколько вакуумных насосов починили? — уже более спокойно спросил адмирал. — ЭиР пружины нашел или нет?
— Ни одного: ни пружин, ни графита нет нигде, пусть ЭиР ищет…
— Что? — комдив выдернул шашку. — И вы докладываете о готовности к выходу в море?! А вы, командир?! Потворствуете?! Старпом! Механик! Вы должны бегать друг за
«Конечно, можно было и поощрить, особенно, если бы хотел… а теперь наказать, перехотел, значит… — так думал механик, беспристрастно глядя вдаль и ожидая конца монолога. — Наказать — тоже не накажет, перехочет. Он же как: подадут на поощрение — поощрит, подадут на наказание — накажет».
Комдив перевел дух и оценил, много ли народа его слушает. Он знал, что его монологи-разносы передают из уст в уста, и даже бродит где-то самиздатовский сборник его афоризмов. Но посторонних не было, пирс был пуст. Верхний вахтенный был далеко и наблюдал только жесты. Это немного поубавило актерский пыл комдива.
— Товарищ комдив, механик мне докладывал, что вакуумная установка третьего введена в строй, трюма осушены фактически, сам смотрел, — вступился командир.
— Так починили насосы или нет?! Чего вы мне голову морочите?! — до комдива начало доходить, что имеет место быть очередной стеб механика, но в чем он состоит, пока не понимал, а потому немного приутих. На всякий случай.
— Нет, товарищ комдив, — вступил в диалог НЭМС, — они такое придумали и сделали, что я сам сперва не поверил. Они достали вакуумный насос от доильного аппарата, а он подошел идеально — как зверь работает, а по параметрам превосходит все наши четыре! Простой и надежный — слов нет. Я вчера смотрел — надо в «Малахит» подавать как изобретение.
— Вы что, серьезно? То-то я вижу — они мне голову морочат, — гнев комдива сменился на любопытство и отеческую доброту. — А кто придумал?
А как будто ты не знаешь!
НЭМС сказал, кто.
— Да-а (по имени-отчеству — это в первый-то раз за восемь лет после «приезда главкома»), ну вы просто флотский Левша! Не только дерзить, но и дерзать умеете. Надо поощрить.
«Все-таки окрысился, да? Если б не окрысился, сказал бы на „ты“, а то „уме-е-ете“! А надо попробовать, момент самый подходящий», — думал механик, все так же глядя вдаль. Ну — раз! два! три!
— Товарищ комдив, а подпишите перевод в учебный центр. А то прямо неудобно — лезет туда всякая шелупонь да зелень с придурью из других дивизий, а я тут всем дерзю. Как будто нет в нашей дивизии достойных представителей!..
— Центр — это кладбище мамонтов, это приют для калек, для сирых и убогих…
Ну, все! Писец представлению!
— …кулибины и макаровы нужны на действующем флоте!..
Да-а, комдивушка, Макаров был умный мужик, а погиб перед боем, ни за понюшку табаку… а ты будешь кувыркаться на действующем флоте до предельного возраста… и я с тобой…
— …подписать на вас представление у меня рука не поднимается, вы еще нужны флоту…
Ну вот — упирались, упирались…, твою мать! и все пошло прахом…
Борьба за живучесть, как она есть
Не
Кабы знать, где упадёшь, так соломки подстелил бы…
Если лодке и экипажу назначена автономка, то она состоится во чтобы то ни стало. Это значит, что на 99,9 % они в неё пойдут, и 99 %, что они из неё вернутся. Не вернулись лодки и часть экипажей в мирное время холодной войны (Бессонова, Британова, Ванина) и полностью — Кобзаря и Лячина. «Курск» поставил точку в холодной войне: воевать России стало нечем и некем.
В общем сложилось так, что в канун 300-летия Российского флота и очередных ельцинских выборов с начала года начали готовить на боевую службу 6-й «Барс» комсомольской постройки со вторым экипажем. Дело после гибели ПЛА «Комсомолец» неслыханное (экипаж Ванина был вторым). Может, этим хотели доказать необратимость реформ в ВМФ, а может, и впрямь лучшего экипажа не нашлось. Экипаж в самом деле был неплохой, но… На волне демократической вседозволенности как минимум три экипажа ещё молодых, но грамотных и опытных специалистов ушли на гражданку — искать лёгкого хлеба в бизнесе. Подготовка к автономке сразу не заладилась. При гидравлических испытаниях первого контура реактора (на предельное давление) появилась капельная течь из заглушки осушения реактора. Посчитали за мелочь, докладывать не стали. Не вдаваясь в чертежи, решили подтянуть. Хотели, как лучше, получилось, как всегда — течь усилилась. Начали вникать в конструкцию — ужас! Для исправления неисправности надо снимать крышку реактора. Её на лодках третьего поколения вообще ещё никто никогда не снимал! Но не зря же шутят одесские евреи, что мы, русские, — самая сообразительная нация в мире. Старый опытный технарь, начальник СПТБ-8, на спор, не снимая крышку реактора, устранил неисправность за три (!) дня. За это получил именные золотые часы от командующего флотилей, хотя на сэкономленные деньги золотые часы можно было приобрести для всех подводников Рыбачьего. Но график восстановления технической боеготовности сократился почти на месяц, исходя из того, что расчитан он на шестьдесят суток. Большая часть времени ушла на согласование и объяснение вышестоящим инстанциям, как это можно сделать побыстрее, и главное — почти задаром.
Объяснили, согласовали, сделали, но график остался прежним. За месяц предстояло выполнить все запланированные мероприятия, расчитанные на два. Естественно, что безразмерный флотский рабочий день продлился до бесконечности и стал равен суткам. Все ходили, как очумелые, с единственной мыслью — где-нибудь притулиться, где-нибудь прислониться и поспать! Если нижним чинам это с горем пополам как-то удавалось, то командованию корабля и командиру БЧ-5 со своими комдивами — практически никак.
Надо заметить, что командир БЧ-5 был новым, назначенным из другого экипажа: с гонором, с амбициями, но без опыта. Лодка погружалась полчаса и дифферентовалась столько же. Начальство дивизии свирепело, метало громы и молнии, а он только снисходительно улыбался и объяснял молодому, перспективно-спортивному командиру дивизии (уже контр-адмиралу), почему быстрее погрузиться нельзя.
— При старом командире БЧ-5 из этого экипажа лодка погружалась за пять минут и столько же дифферентовалась! А вы мне тут демагогию разводите…
— Не знаю, как делалось при старом командире БЧ-5, а я делаю всё, как положено, согласно инструкции.
Прежний старый командир БЧ-5 (механик) в свои сорок два года ожидал повышения в звании с одновременным переводом в Учебный центр ВМФ и уже полгода стоял на штате механика заводской лодки, прекратившей средний ремонт, то есть откровенно бил баклуши.