Не потонем!

Курьянчик Николай

Экипаж, особенно нижние чины, тоже суеверничал: «Со старым Дедом всё было проще… как ушёл, так началось… что в автономке будет?»

Естественно, этот суеверный ропот дошёл до дивизионного начальства (нештатные осведомители остались и при демократии). Командир дивизии и флагмех хорошо знали старого механика и, можно сказать, были в дружеских отношениях. А поэтому… Приказ о переводе и присвоении капитана первого ранга положили под сукно, отловили его в выходной на горнолыжке и — этак по-дружески:

— Н…ч, сходи на контрольный выход, помоги своей замене. Сорок минут не может лодку погрузить! Ещё и улыбается, —

начал командир дивизии.

— Да, поторопились мы с его назначением, наша вина. Но списки уже утверждены, и ничего не поделаешь. А мне самому надо идти на задачу с другим экипажем. Больше послать некого, опытнее тебя нет, а посылать кого-нибудь просто так для отмазки опасно. В море всякое может быть, сам знаешь, — продолжил НЭМС, старший товарищ и бывший неофициальный наставник старого механика.

— Да, но вы сами сказали, что списки утверждены, а у меня ни ВВК, ни ЛВД не пройдены, и я же теперь на другом проекте, на РТМе служу, — заартачился Дед.

— Но ты же сам говорил, что будешь «резервом Ставки», когда представление подписали, и будешь работать, как работал…

— Так и работал: делал, что приказывали. Вот-вот приказ должен прийти, я проверял по своим каналам.

— А если не придёт, что будешь делать?

— Не знаю, — опешил старый механик. — Сплюньте! Второй год перевожусь с Камчатки на Камчатку в Учебный Центр ВМФ. И грустно, и смешно…

— Ладно, пока нет приказа, сходи на контрольный выход, а там посмотрим. Может, и в автономку придётся идти. Мы всегда к тебе хорошо относились, но ситуация безвыходная.

— А кем я пойду?

— Представителем штаба от ЭМС, наставником молодого механика. Я ж тебя когда-то учил, помнишь? Будешь первым плавающим преподавателем, если придёт приказ. А он придёт скоро.

— И последним! Меня там убьют за такую инициативу.

— Так ведь приказа ещё нет…

Контрольный выход с торпедной стрельбой и постановкой мин на заднем ходу с перископа (когда лодка теоретически неуправляема) получился строго плановым, без срывов и задержек. «Как старый Дед пришёл, так сразу всё и пошло, как по маслу, — заговорили экипажные волхвы. — Надо его в автономку взять — не потонем».

А старый Дед вроде бы ничего и не делал. Посидел-постоял в центральном при погружении — погрузились за десять минут. За столько же и отдифферентовались. Никаких команд, никаких умных публичных советов или разносов…

— Ну, как сходили? Всё нормально? — спросил НЭМС по возвращении.

— Да всё нормально. Нормально погрузились, нормально отстрелялись — все всё знают, все всё умеют.

— Ты погружался?

— Нет, только присутствовал.

— И за сколько?

— За десять минут, но можно и быстрее.

— А почему тогда в прошлый раз так долго?

— Это специфика «Барса» и Инструкции по управлению.

— Ну и что ты сделал?

— Поговорил с оператором «Молибдена». Спросил, как он ключами щёлкает, правша он или левша.

— А это тут при чём?

— Надо, чтоб вышел воздух с носовой надстойки. Поэтому при заполнении концевых групп ЦГБ надо «клюнуть носом», то есть сначала заполнить носовую группу, а через три-пять секунд — кормовую, и лодка пойдёт, как миленькая. А по Инструкции положено одновременно. Поэтому лодка валится на корму, ведь там уже в гондолу УПВ тридцать тонн закачано, а после заполнения средней дифферент на корму достигает

полутора градусов, и остается пузырь в носовой надстойке, большинство гидростатов закрыто. Всё, полчаса обеспечено. Тем более что правая рука оператора лежит на ключе кормовой группы, а левая — на носовой. У правши правая рука всегда опережает левую — вот и сорок минут. Поэтому я всегда учил своих операторов: сначала носовую, а как пошёл дифферент на корму — то и кормовую. Всё. Я этот приём называю «сено-солома».

— Ну, не знаю. Ты ж в курсе, я десять лет отслужил механиком на «Барсе», и всегда нормально погружались, безо всякого там «сена-соломы».

— Ха, так ваши операторы получили школу от сдаточной заводской команды на ходовых испытаниях, и дальше всё передавалось по наследству. Поэтому первые экипажи всегда погружаются хорошо, а вторые — не всегда.

— Теперь понял. Вот видишь, не зря сходил!

— Может быть. Но это задача флагманов — учить, анализировать, обобщать…

— А знаешь… наверное тебе придётся идти на боевую службу, хотя бы на первый этап, суток на сорок. К выборам вернётесь. Если всё будет нормально, то дальше не пойдёшь.

— И кто это всё придумал?

— Командир дивизии. Да и экипаж просит, чтобы ты с ними сходил.

— А приказ на перевод…

— Приказа пока нет, — выпалил флагмех, — придётся идти.

«По местам стоять, корабль к бою и походу приготовить». Приготовили.

«По местам стоять, к проходу узости». Прошли, вышли в море.

«По местам стоять, к погружению, проверке прочного корпуса на герметичность».

…«Принять главный балласт, кроме средней» … «Заполнить среднюю»… «Начата дифферентовка» … «Продуть балласт по схеме, следовать в точку погружения».

Продуть балласт — это значит восстановить запас плавучести. Это с одной стороны. С другой стороны — это значит израсходовать запас ВВД, а он у нас самый большой в мире. Поэтому продувают «по схеме», то есть не полностью. Такой абсурд может быть только у нас. И всё равно до полного пополнения запаса ВВД (иначе никак нельзя) надо работать всеми компрессорами около четырёх часов в надводном положении. Но если б не было дураков, то были бы мы самой сообразительной нацией в мире? То-то. Поэтому экипажу объявили: «Готовность номер два надводная», и две боевых смены рухнули спать. Молодой командир БЧ-5 тоже ушёл к себе в каюту осуществлять месячную мечту — поспать хоть пару часиков.

На то, что лодка низко сидит с не полностью продутыми ЦГБ, никто особого внимания не обратил. Вентиляцию перевели в «подводное»: машинки приводов бортовых захлопок шахт вентиляции застопорили в закрытом положении. До точки погружения оставалось всего полчаса, пора на последний перекур. В подводном положении на лодках данного проекта не курят. Хотя проектом курилка была предусмотрена, но существовала она только на первом «Барсе», где командир был курящим. На остальных шести первые командиры оказались некурящими, и курилку зарубили. Обычно перед погружением курящего народа в ограждении рубки — не протолкнуться. Даже те, кто на вахте стоит, подменяются на перекур, а тут тишина и безлюдье. Вот уж действительно замордовали экипаж — даже на последний перекур никто не вышел. Правда, внизу в центральном к старому механику пристал молодой комдив-три с прикомандированным старшиной команды трюмных. Мол, люк ВСК негерметичен.