Не позднее полуночи (сборник)

Стаут Рекс Тодхантер

– Тогда, – возразил Лофтус, – Таленто чист.

– Нет, чистых нет. Если убил Таленто, то после этого он вышел в холл и выпустил собаку в вестибюль, потом вернулся к себе в квартиру, вынес тело и положил его внизу у лестницы. А потом уже вышел из дома и выгнал собаку. Вы знаток собак. Что, это в принципе невозможно?

– Исключить нельзя. Все зависит от собаки и от ее преданности Кампфу. Крови же не было.

– Ну, я за что купил за то и продаю. Желаете копнуть глубже, сидите хоть весь день и читайте заключения экспертов и показания жильцов.

– Как-нибудь в другой раз. Мне

пока хватит. Сначала входите вы?

– Ага. Пошли, Гудвин.

Пэрли двинулся к двери, но я возразил:

– Я останусь с собакой.

– Да ради бога. Тогда держись за Лофтусом.

Но я передумал. Хотелось посмотреть эксперимент, а Лофтус все загораживал. Поэтому я пошел в вестибюль вместе с Пэрли. Внутреннюю дверь открыл его коллега из отдела убийств, мы перешагнули порог и двинулись к дальней стене небольшого холла, довольно опрятного, но ничем не украшенного. Коллега закрыл дверь и остался стоять. Через минуту он снова открыл дверь и впустил Лофтуса с собакой. Сделав два шага вперед, Лофтус остановился, собака тоже. Никто ничего не сказал. Поводок болтался свободно. Бутса посмотрел на Лофтуса. Лофтус нагнулся к собаке и отвязал веревку от ошейника, потом показал его Бутсе, чтоб тот понял, что свободен. Бутса пошел ко мне и встал рядом, подняв голову и виляя хвостом.

– Бессмыслица! – сказал Пэрли с отвращением. – Знаете, чего я ждал на самом деле? Я не думал, что он покажет место, куда его вчера привел Кампф. Но я ждал, что он пойдет к лестнице, где обнаружили тело, и потом может пойти туда, откуда вынесли тело, к двери Таленто или выше. Возьми его за ошейник, Гудвин, и отведи к основанию лестницы.

Я выполнил просьбу. Пес без возражений пошел со мной, но ничем не показывал, что это место его особо заинтересовало. Все мы стояли и следили за ним. Он раскрыл пасть пошире и зевнул.

– Отлично, – буркнул Пэрли. – Просто отлично. Можете продолжать с тем же успехом.

Лофтус подошел к собаке, прицепил поводок к ошейнику, повел Бутсу через холл к двери и постучал. Дверь тотчас открылась, и появился Виктор Таленто в забавном халате всех цветов радуги.

– Привет, Бутса, – сказал он и нагнулся погладить пса.

– Черт побери, – взревел Пэрли. – Я же сказал молчать!

Таленто разогнулся.

– Точно, – в голосе его слышалось раскаяние. – Виноват, забыл. Хотите, попробуем еще разок?

– Нет. Все кончено.

Таленто попятился и закрыл дверь.

– Вы должны понять, – сказал Лофтус Пэрли, – от лабрадора не стоит ждать, что он вцепится кому-то в горло. Не та порода. Максимум, что можно получить, это враждебная поза или рычание.

– Ну и получите их, – прорычал Пэрли. – Может, стоит поработать?

– Непременно. Идите первым.

Пэрли пошел на меня. Я пропустил его и пошел следом вверх по лестнице. Холл выше этажом был узковат и плохо освещен, одна дверь в конце, другая – ближе к середине. Мы отошли к стене напротив ближней двери, чтобы не мешать Лофтусу и Бутсе. Они подошли, Лофтус стукнул в дверь. Прошло секунд десять, потом раздались шаги. Дверь открылась, и показался тот самый экземпляр, что смылся от Вульфа днем раньше и прихватил мой плащ. Он был в рубашке без пиджака, и волосы явно не причесывал.

– Это

сержант Лофтус, мистер Миган, – сказал Пэрли. – Взгляните на собаку. Вам доводилось видеть ее раньше? Погладьте ее.

– С какой стати, – буркнул Миган, – гладьте сами.

– Вы видели эту собаку раньше?

– Нет.

– Ладно, спасибо. Пошли, Лофтус.

Когда мы двинулись к следующему пролету лестницы, я услышал, как сзади хлопнула дверь, – резко и громко. Пэрли обернулся:

– Ну как?

– Миган ему не понравился, – донесся сзади голос Лофтуса. – Но есть куча людей, которые не нравятся собакам.

Холл на третьем этаже был точной копией нижнего. Опять мы с Пэрли заняли позицию напротив двери, а Лофтус подошел к ней вместе с Бутсой и постучал. Ничего не произошло. Он постучал снова, теперь громче, и почти сразу дверь приоткрылась на двухдюймовую щель. Послышался визгливый голос:

– Вы с собакой?

– Точно, – сказал Лофтус.

– А вы тут, сержант?

– Точно.

– Я же говорил, эта собака меня не любит. Как-то на вечеринке у Кампфа… Ну, я рассказывал. Я не нарочно сделал ему больно, ему так показалось. Вы что, стряпаете мне обвинение?

– Откройте дверь. Собака на поводке.

– Не открою. Я же сказал, не открою!

Пэрли пришел в движение. Его рука поднялась, пронеслась над плечом Лофтуса, достигла двери и на этом не остановилась. Дверь секунду подумала, а потом распахнулась настежь. За ней стоял, держась за край, костлявый тип в пижаме с красно-зелеными полосками. Собака глухо зарычала и подалась назад.

– Мы обходим квартиры, мистер Аланд, – сказал Пэрли, – и вы не исключение. Теперь можете вернуться в постель. А насчет того, что мы стряпаем вам обвинение…

Он замолк, потому что дверь захлопнулась.

– Вы не предупреждали, – недовольно сказал Лофтус, – что у собаки зафиксирована реакция на Аланда.

– Да. Я думал посмотреть, что выйдет. Еще один остался, – и он пошел к лестнице.

Холл верхнего этажа явно был предметом чьей-то особой заботы. Он был не больше остальных, но на полу лежала отличная светло-коричневая дорожка, стены были окрашены в те же тона и увешаны маленькими картинками. Пэрли прошел мимо первой двери к той, что подальше, и мы опять прижались к стене, пропуская вперед Лофтуса с Бутсой. Когда Лофтус постучал, в ответ почти мгновенно послышались шаги в сторону двери и та широко распахнулась. На пороге стоял художник Росс Чеффи, одетый в потертую рабочую блузу. Он-то уж точно был самым симпатичным из жильцов: высокий, стройный, с художественной гривой кудрей и лицом, на которое можно было с удовольствием смотреть в зеркало.

Мне тоже вполне хватило времени им налюбоваться, пока он стоял в дверях и улыбался нам легко и непринужденно, выполняя при этом приказ Пэрли молчать. Бутса тоже вел себя легко и непринужденно. Когда стало понятно, что кровь никто проливать не собирается, Пэрли спросил:

– Вы ведь знаете эту собаку, мистер Чеффи?

– Конечно. Красивый пес.

– Погладьте его.

– С удовольствием, – он изящно нагнулся. – Знаешь, Бутса, а хозяин твой ушел, – сказал он и почесал Бутсу за черным ухом. – Навсегда ушел, Бутса, и это очень-очень грустно.