Не позднее полуночи (сборник)
Шрифт:
Я пошел к двери, открыл ее и был таков.
На улице перед домом по-прежнему не было полицейских машин. Повернув налево на Корт-стрит и пройдя два квартала, я с облегчением обнаружил такси на том же месте. Пассажир торчал над сиденьем и разглядывал городской пейзаж. Если бы таксист увез его и продал или если бы явился Стеббинс и выкрал собаку, то домой бы мне лучше вообще не возвращаться. Пес вроде был рад меня видеть – еще бы ему не радоваться. Всю дорогу до Тридцать пятой улицы он подпирал меня задом, как настоящий контрфорс. Счетчик настучал всего лишь шесть с мелочью, но я не спросил
Когда мы вошли в кабинет, я отметил, что Джет пошел к Вульфу, сидевшему на обычном месте за столом, без тени робости или колебания. Значит, накануне вечером, в мое отсутствие, Вульф как-то налаживал с ним отношения, наверняка чем-нибудь кормил, а может даже и погладил. Мне приходили в голову разные замечания, но я их придержал. Очень скоро меня могли выдернуть из дому, и дальше я бы долго доказывал, что совсем не нарочно выдавал себя за сотрудника полиции. Или – что я не виноват, что подозреваемые в убийстве так обознались.
Вульф опустил пустой бокал из-под пива и поинтересовался:
– Ну и?
Я доложил. Ситуация требовала полного и подробного отчета, и я его выдал, пока Вульф сидел, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. Когда я подошел к концу, он не стал задавать вопросов. Вместо этого он открыл глаза, выпрямился и начал:
– Позвони…
Я прервал его:
– Погодите-ка. После тяжелого трудового утра я, в качестве поощрения, имею право и сам предложить. Я все давно придумал. Как эта контора называется в Питсбурге, где картины выставляют?
– Ага. Будем палить наугад.
– Знаю, но цена вопроса – бакс, а я только что истратил десять на такси.
– Питсбургская художественная академия.
Я развернулся к стоящему у меня на столе телефону, соединился с оператором и заказал разговор. За пару секунд меня соединили с академией, но потом четверть часа ушло на переключения от одного к другому, и так три раза, пока я не получил, что хотел.
Я повесил трубку и повернулся к Вульфу:
– Выставка закрылась неделю назад. Слава богу, не придется ехать в Питсбург. Картину дал на вернисаж Герман Бронштейн, из Нью-Йорка, он владелец. Ему выслали ее четыре дня назад с нарочным. Адрес Бронштейна не дали.
– Телефонная книга.
Я взял ее и стал листать.
– Ну вот. Герман Бронштейн только один. Адрес работы – Брод-стрит. Проживание на Парк-авеню.
– Звони.
– Думаю, не стоит. Вдруг он полный тормоз и дело займет весь день. Может, мне съездить к нему без звонка? Картина, наверно, там, а если у меня ничего не выйдет, можете увольнять. Я и сам подумываю об отставке.
У Вульфа были сомнения, поскольку идея исходила от меня, но в конце концов он вошел в долю. Слегка поразмыслив, я подошел к шкафчику под книжными полками, достал камеру «Веблекс» с аксессуарами и закинул лямку футляра на плечо. Я сказал Вульфу, что не вернусь, пока не увижу картину, где бы она ни была, и хлопнул дверью. Перед уходом я набрал номер Таленто – сказать ему, чтобы он не беспокоился о той встрече, но никто не ответил. Либо он все еще сидел в окружной прокуратуре, либо шел к нам на Тридцать пятую улицу.
Такси подвезло меня к портику роскошного дома на Парк-авеню в районе Семидесятых улиц. Я сделал попытку, не глядя, просочиться мимо швейцара, но тот остановил меня. Тогда я на ходу сказал строгим профессиональным голосом:
– Съемка у Бронштейна. Опаздываю, – и с тем ушел.
Пройдя сквозь шикарный холл к лифту, на мое счастье стоявшему на этаже с открытой дверью, я вошел и сказал: «К Бронштейну, пожалуйста». Лифтер закрыл дверь и нажал кнопку этажа. Мы остановились на двенадцатом, и я вышел из кабины. Одна дверь была справа, другая – слева. Я, не спрашивая, наудачу свернул вправо, прислушиваясь, не будет ли подсказки со стороны лифтера, оставшегося стоять с открытой дверью.
Это была одна из простейших операций за всю мою карьеру. На звонок дверь открыл средних лет волкодав женского рода в форменном платье и передничке, и, когда я сказал, что пришел снимать картину, впустил меня, попросил подождать и исчез. Через пару минут из арки вышла достойнейшая седоволосая дама и спросила, что мне надо. Я извинился за доставленное ей беспокойство и сказал, что буду глубоко признателен, если она позволит мне сфотографировать полотно, которое мистер Бронштейн посылал на выставку в Питсбург. Называется «Три лошадки на выпасе». Мой питсбургский заказчик так им восхищен, что хотел вернуться и сфотографировать на память, но картину вернули владельцу до того, как он все это провернул.
Ей нужны были данные: мое имя, адрес, фамилия питсбургского заказчика, – что я ей радостно сообщил без всякой подготовки, и тогда она провела меня через арку в комнату – чуть меньше площади спорткомплекса «Мэдисон-сквер-гарден». Было бы здорово, а заодно и полезно поразглядывать разные ковры, мебель и прочее собрание предметов, особенно дюжину или даже больше картин на стенах, но с этим пришлось повременить. Дама прошла мимо всего этого к картине, висевшей в глубине комнаты, сказала: «Вот она» – и опустилась на стул.
Отличная была картинка. Я наполовину ждал, что лошадки будут без всего, но они оказались одетыми с головы до ног. Заметив вслух, что не удивительно со стороны моего клиента захотеть фотографию этой картины, я стал возиться с оборудованием и вспышками. Она сидела и смотрела. Я снял картину под разными углами, действуя и выглядя, по-моему, очень профессионально, потом сложил барахло в сумку, горячо поблагодарил ее от имени заказчика, пообещал прислать снимки и ушел. Всего и дел-то.
Выйдя на улицу, я пошел на запад к Мэдисон, повернул к центру, отыскал аптеку, зашел в телефонную будку и набрал номер.
– Да, – раздался голос Вульфа. – Кого нужно?
Я сто раз ему говорил, что нечего так отвечать по телефону, но он был упрям, как чертов осел.
– Вас мне нужно, – ответил я. – Я видел картину. Вот уж не думал, что жеребец способен на такое. Она вся сверкает красками и жизнью, как будто кровь трепещет под теплой кожей. Тени прозрачны, сочетания цветов гармоничны…
– Заткнись! Да или нет?
– Да. Вы встречались с миссис Миган. Хотите увидеть ее еще раз?
– Хочу. Привози.