(Не)приемный папа
Шрифт:
В итоге перешагнула порог в семь утра, услышав вслед, что не имею права возвращаться. Ну и пусть. Честно говоря, я думала, что мне это уже будет ни к чему. Я трезво оценивала ситуацию и свои риски.
Маму предупредила, чтобы она не приезжала. Что мы с Костей поругались. Долго порывалась рассказать о причине, но не смогла. Понимала, что поступаю нечестно в отношении неё. Я должна была дать ей шанс хотя бы попрощаться со мной. Но не хотела, чтобы она переживала в праздники. Просто написала ей письмо и попросила врача отдать, если я не проснусь после наркоза.
Пообещав позвонить, как только
Но мама не вняла моим просьбам и примчалась в гости. Видимо, сердце чувствовало, что-то неладное…
А первого числа, находясь уже в больничной палате, я разговаривала с Димой. Впитывала его радостный голос и держалась из последних сил, чтобы не расплакаться. Как мне сейчас хотелось оказаться в его объятиях, но я не могла. Глупо было бы говорить, что мне совершенно не страшно. Но я решила пережить эти сутки в одиночестве. Так уж сложилось. А дальше только небесам решать, как распорядиться моей жизнью.
Когда лежала в операционной и смотрела, как мне вводят наркоз, представляла глаза Димы и улыбку Вареньки. Пусть это будет последним, что я увижу, хоть и мысленно.
А потом наступила темнота, которая сменилась странным туманом. Это после я буду анализировать, всё, что увидела, находясь в коме. А сейчас мне было хорошо. Так легко! Никакой боли, страха и обид. Я летела, ощущая за спиной крылья. Летела на свет, где видела лицо папы.
И так мне хотелось побыстрее оказаться в его объятиях, сказать, что я очень сильно скучала, но он покачал головой, будто не подпуская к себе. Я остановилась и с непониманием посмотрела на него. Неужели он не скучал? Не хотел увидеться?
А потом я услышала странные приглушённые голоса. Мужской, настойчивый. Он приказывал мне вернуться, говорил что-то о Диме и Варе.
– Девочка, борись, - шептал он, а меня рывками кидало в туманном пространстве. Толчок, ещё толчок. Дима…
Мысль о нём разливается теплом, и я вдруг становлюсь тяжёлой и лечу вниз просто с невероятной скоростью. Темнота. А потом пространство вновь наполняется звуками. Я улавливаю тихий монотонный писк приборов, шипение, дискомфорт в горле и тёплые руки, держащие мои пальцы.
А потом улавливаю запах, пытаюсь пальцами пошевелить, сказать, что я вернулась к нему, но мешает трубка. Теперь я знаю, что после смерти мы не уходим в пустоту. Но на той стороне мне дали понять, что я ещё нужна здесь, нужна им.
Мне снова дают возможность самой дышать и говорить. Горло дерёт, но я пытаюсь. Вижу осунувшееся бледное лицо Димы. Под глазами у него синяки.
– Как Варенька? – первое, что удаётся выдать скрипучим непослушным голосом.
Как только узнаю, что с ней всё в порядке, сразу невероятное облегчение испытываю. Дима стоит передо мной на коленях и целует пальцы. Зачем? Не нужно этого всего. Но ощущаю такую слабость, что даже сопротивляться не получается. Хочу, чтобы он встал. Ни к чему это, но получается только пальцы в отросшие волосы запустить и просто молча наслаждаться его присутствием.
Я знаю, что потеряла ребёнка, но боли не чувствую. Она появляется позже, когда врачи озвучивают предложение о стерилизации. Говорят, что для моего здоровья противозачаточные вредны, а другие средства контрацепции
Пока Димы нет, плачу. Скулю, как побитая собака. Физическая боль иногда ничто по сравнению с душевной. Как я озвучу ему всё то, что услышала от врачей?
Мама говорит, что если мужчина любит, то ему всё неважно. Он возьмёт меня любой, лишь бы рядом была. А я до конца не верю в её слова, пока Дима не озвучивает предложение о суррогатной матери, а потом не предлагает вместо меня под нож лечь. Мужчина готов пойти на такую процедуру! И тут мои барьеры осыпаются песком. Я понимаю, что любит, что хочет, чтобы рядом была, несмотря ни на что.
Впервые в жизни чувствую себя нужной кому-то, кроме мамы. И это настоящее счастье, которое всю боль перекрывает. Когда препараты перестают действовать, вспоминаю его слова и выражение глаз в этот момент, и сразу легче становится. Никаких болеутоляющих не надо. Дима приходит каждый день утром и вечером. Подолгу сидит рядом, рассказывает про деда Мороза. Признаётся, что сказал Варе о том, что дедушка исполнил её просьбу о маме. И не просто о маме, а о самой замечательной маме на свете, по имени Ксюша.
– Ты извини, если события тороплю, - улыбается он. – Но так хотелось Вареника порадовать. Она настолько стоически всё переносит, терпит…
– Не переживай. Только хочу спросить: это такое предложение о замужестве сейчас было?
Дима хмыкает, ероша волосы.
– Прелюдия к предложению.
– Тогда ладно, - смеюсь.
На самом деле мне не нужны пламенные речи и преклонение колен. Дима и так уже стоял на них передо мной. Я просто не понимаю, как себя вести. Выписка уже скоро, а я в панике. Мама сказала, что приняла предложение пожить в гостевом доме. Она сейчас ближе ко мне хочет быть, помогать. И всё так странно, непривычно и пугающе.
Дима успокаивает на счёт своих родителей. Говорит, что они будут счастливы принять такую невероятную женщину в свою семью. Да и мама его заходит иногда. Приносит фрукты, интересуется состоянием. Но как-то всё… непонятно как происходит. Не так женщин вводят в семью.
А через три недели наступает долгожданный момент выписки. Мы с Варежкой идём по длинному коридору, взявшись за руки. Она хоть и осталась такой же худенькой, но цвет кожи стал нормальным. «А мясо нарастёт», - как любит выражаться моя мама. Врач провёл все анализы и сказал, что орган прижился прекрасно. Нужна, правда, длительная терапия, но с этим мы справимся. Самое страшное позади.
На пороге клиники нас встречает Дима. Он держит огромный букет из роз и целое облако из воздушных шариков. Варя в восторге. Мы вместе выпускаем белые шары в небо и загадываем желание. Не знаю, что загадала она с папой, а я попросила у неба сына от любимого мужчины. Да, вот такая я странная. Ещё верю, вопреки всему.
Страшно, конечно, но с Димой я готова попробовать. Чуть позже, конечно. Тем более, врач дал мне адрес чудо-клиники.
Но пока я решила просто наслаждаться счастьем, попытавшись откинуть все страхи. Шаг за больничные стены – это шаг в новую жизнь. И он весьма тяжёлый, хотя я вступаю в новую реальность с любимым мужчиной.