Не прикасайся ко мне
Шрифт:
Священник приблизился к нему и таинственно прошептал:
— Вы еще ничего не знаете?
Альферес пожал плечами.
— Итак, вы говорите, что совершенно ничего не знаете?
— Вы хотите сообщить мне об Элиасе, которого вчера вечером спрятал ваш отец эконом? — спросил тот.
— Нет, речь пойдет не об этих баснях, — с досадой ответил священник, — а о большой опасности.
— Черт! Да говорите же наконец!
— Хорошо! —
Альферес подскочил и обалдело уставился на священника.
— Страшный, искусно подготовленный заговор! Мятежники выступят этим вечером.
— Этим вечером! — воскликнул альферес, оттолкнув священника и бросаясь к револьверу и сабле, висевшим на стоне.
— Кого хватать? Кого хватать? — кричал он.
— Успокойтесь! Благодаря моей расторопности еще есть время до восьми.
— Всех расстреляю!
— Послушайте! Сегодня вечером одна женщина, чье имя я не могу назвать — это тайна исповеди, — подошла ко мне и все рассказала. В восемь часов внезапно атакуют казармы, разграбят монастырь, захватят полицейский катер и перебьют всех нас, испанцев.
Альферес был ошеломлен.
— Женщина не сказала больше ничего, — добавил священник.
— Больше ничего? Я ее арестую!
— Не советовал бы делать этого: исповедальня — ступень к трону самого господа бога.
— Нечего тут толковать о боге да милосердии! Схватить ее!
— Вы совсем потеряли голову. Прежде всего нам надо подготовиться; вооружите потихоньку солдат и устройте засаду; пришлите мне в монастырь четырех жандармов и предупредите тех, что на катере.
— Катера нет здесь! Я попрошу подкрепления из других частей!
— Нельзя, это привлечет внимание, и заговорщики откажутся от своего замысла. Самое важное — схватить их живьем, и тогда уж они попляшут у нас, я хочу сказать, у вас. Мне, как священнику, не приличествует вмешиваться в эти дела. Вот где вы можете заработать кресты и звезды; только прошу вас упомянуть, что именно я первый предупредил вас.
— Будет упомянуто, падре, будет, и вам, чего доброго, достанется митра! — ответил сияющий альферес, поглядывая на рукава своего мундира.
— Значит, вы пришлете мне четырех переодетых жандармов, да? Будьте осмотрительны, и вечером на вас посыплются звезды и кресты.
В это время по дороге к дому Крисостомо бежал какой-то человек. Поспешно поднявшись по лестнице, он спросил слугу:
— Сеньор Ибарра дома? — Судя но голосу, то был Элиас.
— Работает в своем кабинете.
Ибарра, с нетерпением ожидавший часа, когда он сможет объясниться с Марией-Кларой, пытался занять себя работой в своей
— А, это вы, Элиас? — воскликнул он. — Я думал о вас: вчера я забыл спросить у вас имя того испанца, в доме которого жил ваш дед.
— Сейчас речь не обо мне, сеньор…
— Посмотрите-ка, — продолжал Ибарра, не замечай волнения юноши и поднося к огню стебель тростника. — Я сделал важное открытие: этот тростник не воспламеняется…
— Сейчас, сеньор, не до тростника; вам надо собрать ваши бумаги и скрыться ровно через минуту.
Ибарра в изумлении посмотрел на Элиаса и, увидев его мрачное лицо, выронил тростник.
— Сожгите все, что могло бы вас скомпрометировать; через час вам уже надо быть в более безопасном месте.
— Но почему? — спросил тот наконец.
— Спрячьте самые ценные вещи…
— Но почему?
— Сожгите все письма, написанные вами или адресованные вам: самое невинное из них могут истолковать вам во вред…
— Однако почему я должен это сделать?
— Почему? Потому что я сейчас раскрыл заговор, который приписывается вам, чтобы вас погубить.
— Заговор? Кто же эти негодяи?
— Мне не удалось узнать имени зачинщика; я только что говорил с одним из несчастных, подкупленных для бунта, но не смог его разубедить.
— А он не сказал вам, кто ему заплатил?
— Сказал, но потребовал, чтобы я хранил тайну; он сообщил, что деньги дали вы.
— Боже милостивый! — воскликнул пораженный Ибарра.
— Сеньор, поверьте, нельзя терять времени, мятеж может вспыхнуть сегодня же вечером!
Широко раскрыв глаза и обхватив руками голову, Ибарра, казалось, не слышал его слов.
— Выступление не предотвратить, — продолжал Элиас, — я прибыл слишком поздно, не знаю никого из предводителей… Спасайтесь, сеньор, сохраните себя для родины!
— Но куда бежать? Этим вечером меня ждут в одном доме! — воскликнул Ибарра, думая о Марии-Кларе.
— В любой другой город, в Манилу, в дом какого-нибудь сановного лица, но только не оставайтесь здесь, чтобы не сказали, что вы руководите мятежом!
— А если я сам сообщу о заговоре?
— Сообщите, вы? — воскликнул Элиас, взглянув на него и отступив на шаг. — Вы станете предателем и трусом в глазах заговорщиков и малодушным в глазах всех других; люди скажут, что вы устроили им западню, чтобы выслужиться, скажут, что…
— Но что же мне делать?
— Я уже сказал вам: уничтожить бумаги, имеющие к вам прямое или косвенное отношение, бежать и ожидать дальнейших событий…
— А Мария-Клара? — вздохнул юноша. — Нет, лучше смерть!
Элиас скрестил руки на груди и сказал:
— Хорошо, по крайней мере отведите первый удар, подготовьтесь к аресту!
Ибарра обескураженно огляделся по сторонам.
— Тогда помогите мне; там, в тех бюварах, переписка нашей семьи; отберите письма моего отца; может быть, именно они могут меня скомпрометировать. Читайте подписи.