Не рычите, маэстро, или счастье для Льва
Шрифт:
Ирина тихонько рассмеялась. И стала аккуратно отползать, размышляя попутно на замечательнейшую из тем: а что ей делать?
Что мы имеем на этот момент. Ну, кроме ненаписанной статьи, непродуманного выступления и крайне смущенного, но похоже не пострадавшего физически рояля? По крайней мере, Лева утверждал, что ничего инструменту не будет. И она поверила профессионалу, но по лохматой башке очень хотелось врезать. И за знания, и за умения с навыками. И за видео, которое, на самом дела, доставило немало неприятных минут.
Хорошо, что ее смутило – даже не
А тут.
Совпадение?
И первое, что она сделала, вытерев слезы, запретив себе и близко подходить к телефону и звонить… Хоть кому-то. Она пошла по фанатским сайтам. И уже через минут пятнадцать прочитала в обсуждениях всю раскладку. И про то, сколько лет этому видео. И про прически, и про туфли. И про то, что не было в тех местностях, где они выступали на этой неделе, подобных интерьеров. Фото прилагались. Как и, между прочим, волшебного стола под зеленой скатертью.
Осталось понять, кто по парням прошелся с таким изяществом тяжелого танка. Судя по реакции Левы, мало им не показалось. Опять же на фанатских сайтах было одно предположение, показавшееся ей интересным.
«Месть бывшей», - явно со знанием дела писали девчонки.
«Бывшей – это ты про пиар-менеджера их. Или?»
«Ой, да по ходу, она совмещала».
И вот фотографии Левы с обнимку с ослепительной блондинкой не понравились вообще.
«Там гадюка та еще была».
«Уже хорошо, что была, девочки».
«Мы так радовались, когда летом появилась Олеся. А этой звезде дали от ворот поворот».
Олеся. Дана. Видео.
Она вздохнула. Вот правда, может быть, стоило закатить ему скандал?
– Ты о чем думаешь так громко? – вдруг, не открывая глаз, тихонько проговорил Лева.
– О скандале, - честно призналась Ирина.
– Думаешь, надо?
– Не знаю.
Он прижал ее к себе. Губы коснулись ее плеча.
– Это очень счастливый день, - почти беззвучно проговорил он. – У меня слов даже нет, чтобы объяснить – насколько.
Ирина прислушалась к себе. В душе был мир. И даже… летали разноцветные очаровательные бабочки. И выяснение отношений с ними сочеталась плохо. Вообще никак. Кивнула – на мгновение пропала в его объятиях, запуталась в прикосновениях, но…
– Время, - вздохнула она. – Надо идти в садик. И… скоро придет бабушка.
Решительно поднялась. И с интересом посмотрела на музыканта. Пожалуй, они сейчас остановились на той же цифре, что и тогда, около ее дома. Когда он – будем говорить правду - просто сбежал от неловкости.
Что сейчас?
Честно говоря, ей хотелось выпроводить его за дверь. Чтобы никому ничего не объяснять. Чтобы не думать, как воспримут его появление домашние. Вот в таком вот качестве. Она окинула взглядом роскошную фигуру в ее постели, на измятых простынях.
И
– Ты меня выпроваживаешь? – широко улыбнулся Лева. Похоже, сегодня ему ничего не могло испортить настроение.
– Не знаю, - вздохнула Ирина. – А как насчет того, что ты не брит? Рубашка, правда, не пострадала. Ты просто прилетел в джемпере. Его покалечить сложнее.
Переглянулись – и рассмеялись оба.
– Тем утром мне хотелось остаться, - тихо проговорил он.
– А сейчас?
– Еще больше.
…
– А тебя с этим какие могут быть проблемы, - смеялся над ней Лева. – Хочешь, я приеду, спою. Хочешь, вчетвером отработаем. Спорим, мы перепоем всех. Даже русаков.
Это он ей так ненавязчиво дает понять, что помнит о ее «случайно» подслушанном разговоре. Какая прелесть.
– Ты не понял, - кривилась Ирина. – Если бы кого-то можно было бы поставить вместо меня, то пели бы студенты. Или – я бы сама нашла кого-то. И кстати, русаки сделали бы то же самое. У той же бабушки знакомых море.
– Что значит, кого-то? – возмутился Лева. – Мы лучше всех!
– Да никто и не спорит! Была бы битва консерваторий – кто круче для Большого университета споет «Елочку».
– Кстати, хорошая идея. Надо попробовать.
А что? С питерской консерваторией у них давнишние терки – кто кого краше. И можно было бы договориться о баттле. Ох, давно они не зажигали ничего оперного. И…
– Перед тем, как ты все продумаешь и организуешь новогоднее мега-шоу, - рассмеялась Ирина, с наслаждением вглядываясь в азартно заблестевшие зеленые глаза, - я намекаю. Осторожно так. По условиям задачи, поставленной моим начальством - петь-то должен преподаватель.
– А? – Лева все-таки увлекся. И даже помотал головой, прогоняя мысли.
– Петь буду я, - повторила, скривившись Ирина.
– Мне отчего-то кажется, что ты умеешь, - прищурился музыкант.
– Умею – это не значит, что люблю.
– Почему? Как можно не любить петь?
Лева так удивился, что остановился. Ирина приподнялась на цыпочках и нежно поцеловала музыканта в выразительный любопытный (на самом деле, в данный момент, возмущенный) нос.
Они шли в садик. Вместе, рядочком. Как будто так и было надо в этот вечер, когда Петроградскую сторону заметал снежок, а ветра как такого не было. И было так чудесно заблудиться в синих сумерках, щедро разбавленными оранжевым светом фонарей.
– Погоди, - попросил он, вдруг забыв и о пении, и о своих планах, и о споре.
– Что? – Ирина замерла.
Музыкант показался ей чем-то настолько взволнованным, что ее кольнуло тревогой. Что еще?
– У нас с тобой нет ни одной фотографии вместе.
Ирина рассмеялась. Фотографии не было – правда. А еще они ни разу не ходили на свидания. Однако все остальное, включая общего ребенка – пожалуйста!
– Ты никогда не замечала, что фотографии по типу селфи получаются дурацкими? – он листал телефон. И морщился. Ничего не нравилось из того, что он нащелкал.