Не рычите, маэстро, или счастье для Льва

Тур Тереза

– Я предложил сделать как лучше. Дом, дети, не надо на работу мотаться, со студентами придурочными общаться. Уволься – и все.

Оооо. Вот о-о-о-о. Вот в чем дело. Боже. Вот почему нельзя было просто подарить цветы, вручить кольцо и промолчать!!! И если и открыть рот, то для того, чтобы спеть. Радостно, с огоньком. Да хоть «В лесу родилась елочка»!

Ритор, блин!

– Занимайся себе…

– Чем, Лев? – тяжко вздохнула Олеся.

– Ну, не знаю, чем там вы, женщины, занимаетесь.

– Мы, Лева, работаем.

–

Зачем.

Олеся посмотрела на него с плохо скрытым… Лева счел за благо интерпретировать этот взгляд как восхищение. Но руководитель проекта добавила ядовитости во взгляд и протянула:

– Ты… звезда-а-а-а.

Нет, Лева искренне считал себя звездой и у него были на это все основания, но, к сожалению, он уже знал, что слово «звезда» в устах Олеси – это емкое замещение целой матерной тирады, которую она практически никогда не позволяла себе произносить, но часто имела в виду, общаясь с квартетом.

– Не понимаю, - обиженно посмотрел он на нее. – И вообще, ты должна быть на моей стороне.

– Можешь, не верить, но я на ней. Практически на темной стороне Луны.

– Объясни мне. Что такого плохого я предложил, - упрямо поджал он губы.

– Хорошо. Я попробую.

Олеся нахмурилась, явно подбирая слова:

– Ну, представь. Приходит к тебе Ирина и говорит: «Люблю я тебя безумно, готова исполнить все твои прихоти и желания»…

Лева посмотрел на руководителя проекта с подозрением – слишком добрым был голос и слишком великолепным расклад.

– Но есть одно «но», - не обманула его ожиданий женщина.

– Какое?
– понимая, что сейчас будет пакость, все-таки спросил Лева.

– Но ты не должен играть на рояле, если хочешь сохранить эти отношения.

– Олесь. Ну что за глупость. При чем тут рояль. И как можно отказаться от него? От музыки. Это же часть меня.

– Так почему ты считаешь возможным предложить Ире отказаться от части себя?

– Потому что музыка – это музыка, а ее работа…

– Для нее – то же самое.

– Глупость.

– Почему?

– Как можно сравнивать?

– Лева. Ты – муу..зыкант.

Он недовольно посмотрел на нее. Вот что обзываться, тем более что он прав.

– Музыкант, - повторила Олеся. – Но пойми. Она классный специалист. Доцент кафедры. Пишет докторскую. Еще книги – ну, то как хобби. У нее успешные он-лайн курсы по обучению китайскому языку. Может работать синхронным переводчиком – а это запредельный уровень. Мне говорили, что она отказывается от предложений, чтобы не уезжать от Саши. И…

– Вот и я говорю: надо отдохнуть. Это же какие нагрузки.

– Ты – пень, Лева. Дубовый, - начала злиться Олеся.

А Лева представил себе мужчин, крутящихся рядом. И ее декана – вон как старался, под ручку держал. И если синхронный перевод – это же дипломаты, политики. И она… Светлые льняные волосы, плавные отточенные движения, взгляд синих глаз, от которых у него закипает кровь.

Он задохнулся просто.

И его будут убеждать в том, что Ирине надо работать?

– Дом. И семья, - проговорил он побелевшими губами.

– Э как тебя зарубило.

Олеся поборола в себе желание долбануть его по башке «Словарем русского языка» Ожегова. Вот что за!

– Ну, тогда будет справедливо, если и ты откажешься от гастролей. Мало ли, какие девицы вокруг.

– Это совсем другой.

– Да, ббббб… баянист ты, Лева! Почему?

– Я на баяне играть не умею.

– На нервах умеешь.

Он вздохнул. И вдруг словно проснулся. Допито кофе в бумажном стаканчике, он небрит, несвеж и жалуется на жизнь. И не звонил еще сегодня сыну, который ждет. И…

Черт, как же хочется есть после каши и творога.

– Что-то в глазах появилось, - радостно улыбнулась Олеся, с которой вот даже ругаться было – одно удовольствие.

– Я все равно не позволю ей уйти из моей жизни, - проговорил он.

– Тогда придется договариваться. Лева. Ты же умеешь. Так до чего вы пока договорились?

– Что разговаривать, пока ей плохо, она со мной не желает. Как станет лучше – тогда и поговорим.

Олеся вздохнула с облегчением.

– Знаешь, я как-то не такой реакции ожидал на свое предложение руки и сердца, - нахмурился Лева. – Я вот их как-то не каждый день делаю. И все происходящее – обидно. И твоя реакция – тоже!

– А ты прямо был романтичен. Сказал, что любишь. Или сразу зашел с козырей? Откажись ради меня от всего. Включая саму себя.

– Вот не надо из меня черти что делать! Нормальная женщина была б счастлива.

– Лев, проблема в том, что не приглянулись тебе нормальные. Ты выбрал свое альтер-эго. Вот буквально. Посмотрись в зеркало и поинтересуйся у себя: как бы отреагировал, если бы тебе предложили отказаться от работы ради любви?

…

«Похоже, я лезу не в свое дело».

Но вот странное дело, Олеся никаких угрызений совести по этому поводу не испытывала. Сначала она сдала сытого уже Льва из рук в руки сотоварищам, велела ему выспаться за то время, пока они будут ехать на выступление, потому как ему ничего невозможного нет, наклеила на забитый едой холодильник лист А4 с гигантской надписью: «Поужинай!» Подумала, дорисовала кулак. Для вдохновения. И вышла, захлопнув дверь в логово Льва.

«Хотя почему не в свое? – Олеся покосилась на телефон с номером, по которому собиралась звонить. – Меня в конце концов наняли, чтобы парни хорошо пели и дурака не валяли. Следовательно, все, что я делаю, вполне себе входит в должностные обязанности».

И тут же рассмеялась, вспугнув снежинки, которые решили, что и в Москву пора прийти снегу и зиме. Не все же в Питере бедокурить.

«Лукавлю я. Лу-кав-лю».

Должностные обязанности. Как же. К парням она относилась как к своей семье. Так получилось. И меня она ничего не собиралась. Поэтому и вмешивалась.