Не рычите, маэстро, или счастье для Льва
Шрифт:
– Добрый вечер.
Антонина Георгиевна позволила усадить себя в кресло, окинула взглядом стол, остановилась на бутылке с коньяком:
– Вечер перестает быть томным… - и перевела взгляд маму Левы.
Та кивнула, соглашаясь. Разлила напиток по бокалам, протянула бабушке Ирины. И Олесе.
– За то, чтобы вторая и последующие встречи оказались успешнее, - ядовито проговорила госпожа профессор. И просто выпила коньяк. Не дожидаясь никого. Как лекарство.
Хозяйка дома последовала ее примеру. И к ней присоединилась Олеся. Ну кто она, чтобы протестовать против решения
– Я бы хотела понять одно, - задумчиво сказала Антонина Георгиевна, когда коньяку стало решительно мало, а шофера попросили раздобыть еще одну бутылку. А он, умница, принес две.
– Что же? – в голове Олеси шумело, разговора особо не получалось. А мама Левы – так вообще поникла.
– Понимаете, я ведь пытаюсь убедить внучку не рубить с плеча, пойти на уступки. Ну, понятно, не работу бросать, как ей тут щедро предложили.
Олеся, вспомнив утренний разговор с Левой, только усмехнулась, а Аделаида Святославовна вопросительно посмотрела на гостей.
– А, это Лева предложил Ирине руку, сердце, прочие внутренние органы и железы внутренней секреции. Заодно уехать в Москву, бросить всю свою жизнь и заняться им, домом и детьми, - пояснила Олеся.
– Детьми?
– хозяйка дома только вздрогнула. – Ирина. Она…
– Беременна. Да, - поморщилась госпожа профессор. – У этой пары как-то все не по уму. Но я сейчас про другое. Я хочу понять. Вот, предположим, Ирина пойдет на переговоры. Предположим, переедет в Москву. В конце концов МГУ или МГИМО никто не отменял, место освободится – ее возьмут. Но. Не подставляю ли я свою внучку? Не получиться ли так, что она приедет. На новое место, в новое окружение. А кто-нибудь посмеет ее клевать?
Мама Левы склонила голову и жгуче мучительно покраснела.
– Понимаете, моя внучка рано потеряла родителей. И слово «мама» для нее действительно святое. И она никогда не пожалуется Леве. Никогда не поднимет скандал, даже если к ней придут и будут ее оскорблять. Но она будет переживать. И потом. Не то, чтобы я одобряла ее выбор. Он мне кажется сомнительным, уж простите, но… парочка детей. Саша и еще один, через несколько месяцев. А эти двое нервомотателей реально друг друга любят. По крайней мере, все, что я наблюдала, говорит мне об этом.
– Я могу лишь принести извинения за все слова, что я сказала Ирине. Я была не права.
– Погодите, - Олесе отчего-то было жаль маму Левы, хотя судя по всему та отличилась так отличилась. И с чего-то поехала в Питер устраивать скандал Ирине – может, с этого возлюбленную Левы так и бомбануло? – Но вы же сделали это не просто так. Вы общались с Даной? И она вам…
– Нет, - устало покачала головой хозяйка дома, ее глаза знакомо заиграли ядовитой зеленью.
– Если вы о том, что кто-то из барышень моего сына меня настроил, или обманул, или еще что-то в этом духе – так нет. Я действовала по собственному…
Она вздохнула, подбирая слову. Не смогла. Или не озвучила то,
– Загону, - любезно подсказала ей профессор филологии.
– Ну, можно сказать и так, - не стала спорить пианистка.
Выпили еще.
– Так что за загон такой, что вы, не разобравшись, не поговорив с сыном. Или с Олесей, например, она б не отказала. С чего вы понеслись спасать сыночка?
Допили бутылку коньяка. Начали следующую.
– Это уже было в моей жизни, - вдруг тихо сказала. – Дорогие, сумасшедшие подарки барышне, что родила ребенка. Не рояль, конечно, в стоимость квартиры, но… Машина, бриллианты. А ребенку… Конечно же, ему нужен отец, а надоевшую семью можно и бросить. Никто же не должен стоять на пути истинного чувства. И только совместные проекты и заключенные контракты останавливают от этого. Ну, или на каком-то этапе не останавливают.
– Это же вы сейчас не о Леве?
– тихо проговорила Олеся.
– Нет. Конечно, нет.
– И что вы сделали? – спросила госпожа профессор. И ее синие, совершенно не выцветшие глаза, точно такие же, как и у Ирины, блеснули сочувствием.
– Я отправилась к барышне. И спровоцировала ее на скандал. Точно так же, как пыталась спровоцировать вашу внучку. Я в обоих случаях была уверена в том, что имею дело просто с алчными особами, которые просто хотят денег.
– И? Получилось? В первый раз.
Олеся так и не поняла уже, кто это сказал: она сама или Антонина Георгиевна.
– Как сказать, - ответила хозяйка квартиры. Которых вдруг стало две. – Я узнала правду. Много чего, включая ту пикантную новость о том, что ребенок был совершенно не от мужа. Я прекрасным образом записала аудиофайл. И отослала его супругу. Для прочистки мозгов. Но… спустя какое-то время мы просто разъехались. Теперь только работаем вместе. Музыка стала звучать по-другому. Лучше даже. Экспрессивнее. Но…
– Лева в курсе? – спросила Олеся.
Антонина Георгиевна посмотрела на нее насмешливо. «Конечно же, нет. Как и весь остальной мир», - говорил этот взгляд.
Помолчали. Что тут скажешь…
– Я бы очень хотела изменить прошлое, - тихо вздохнула Аделина Святославовна. – И просто приехать познакомиться с избранницей сына. С внуком. А сейчас…
– Сейчас надо просто успокоиться. И перестать трепать друг другу нервы, - постановила Антонина Георгиевна. – Новый год скоро, время волшебное. Вот и договоритесь.
– Слушайте, - важная мысль наконец выкристаллизовалась в голове у Олеси. Хотя странно, под таким количеством алкоголя – откуда в голове взяться чему-то умному. А вот смотри-ка, мысль нашлась.
Дамы посмотрели на нее со снисходительным благодушием.
– Если вы, Антонина Георгиевна, здесь. А Ирина – в больнице. То с кем Саша?
– Саша, - улыбнулась Аделина Святославовна, вспомнив мальчика. – Саша?!
– Саша с отцом. Не буду же я оставлять ребенка ночевать с няней. Что вы переживаете? – совершенно невозмутимо откликнулась госпожа профессор.
– Но у Левы корпоратив, - всплеснула руками Олеся.
– А кто сказал, что быть семейным человеком – легко?
– широко улыбнулась Антонина Георгиевна.