Не самый плохой человек
Шрифт:
Лейтенант приподнял бровь.
– Это вопрос или чистосердечное признание? Кстати, а где ты был в день убийства Кеннеди, то есть 22 ноября 1963 года?
– У меня железное алиби! На горшке сидел! – злорадно ответил Юра.
Лейтенант хитро прищурился.
– А может, все-таки в засаде со снайперской винтовкой?
– Да вы что, издеваетесь?! Я родился в 60-м!
– Уверен?
– Как сейчас помню!
Лейтенант с досадой щелкнул пальцами.
– Жаль, а было бы неплохо утереть нос заокеанским коллегам
– Советская милиция способна на многое! Например, доколупываться до честных граждан!
– Четвертазин, мне обидно такое слышать. Что значит «доколупываться»? И о каком «честном гражданине» ты толкуешь? Хочешь сказать, что не крутишь фильмы сомнительного содержания? Кстати, почем?
Милиционер снова вопросительно взглянул на увальня. Тот вытянул указательный палец.
– По рублю, значит, – понял лейтенант. – Стыдно, гражданин Митхун Четвертазин. Статья на статье просто.
Юра медленно провел ногтями по заросшим щекам и промолчал.
– А теперь главный вопрос: откуда дровишки? Ты мне сам только что сказал, что на зарплату кочегара особо не разгуляешься. Так откуда у тебя видеомагнитофон?
Юра отвернулся.
– Впрочем, можешь и не говорить – мы сами узнаем. Но если выяснится, что вещь в розыске, то, как говорится, получишь по всей строгости советского закона.
Юра капитулирующее поднял руки.
– Ладно, все скажу.
– Давно бы так.
– У меня еще видеокассеты есть.
– Где?
– В нычке за трубами. Вон, за вентилем.
Лейтенант сделал знак сержанту, стоявшему у выхода. Тот подошел к сплетению труб и заглянул за вентиль.
– Нет никакой нычки. Тут стена сплошняком.
Юра оттолкнул лейтенанта и побежал по ступеням на выход. Кинувшийся за ним старшина получил пинок в грудь и, уронив фонарь и фуражку, скатился в объятия лейтенанта. Подхватив валявшийся у порога навесной замок, Юра захлопнул дверь и быстро сунул в проушины стальную дужку. С той стороны забарабанили.
Он пробежал вдоль кирпичной стены ткацкой фабрики и замер – под густой липой стоял канареечного цвета милицейский УАЗик. Водитель коротко посигналил и высунулся из кабины:
– Гражданин, сюда подойдите!
– Зачем?
– Вы из котельной?! Сюда подойдите! Документы ваши!
Юра прыгнул в палисадник и побежал. Бежать было неудобно: ботинки, тяжелые и негнущиеся, больно отбивали пятки, а распахнутый рабочий халат цеплялся за кусты. Перескочив через низкую ограду, он столкнулся с тележкой с макулатурой, управляемой тремя мальчишками школьного возраста.
– С дороги, пионеры! – заорал Юра, потер отбитое колено и побежал по оживленной улице, пугая прохожих.
Сзади раздались вой сирены и требовательный голос, усиленный матюгальником:
– Гражданин в синем халате, остановитесь! Гражданин в
– Бабе своей приказывать будешь! – прохрипел Юра и свернул в переулок, в конце которого стоял дощатый забор. Несмотря на боль в ушибленном колене, он разогнался и вцепился в край забора, но тот вдруг заскрипел и рухнул. Юра потряс отбитыми пальцами, затем выдернул из доски длинный ржавый гвоздь и забежал за угол трансформаторной будки. Немного отдышавшись, он осторожно высунулся и увидел подъехавшую к упавшему забору «канарейку». Выскочивший из кабины милиционер осмотрелся в поисках беглеца, затем залез обратно и схватился за рацию.
Юра сунул гвоздь в карман халата и помчался к проезжей части.
***
По пешеходному переходу проковыляла старушка, пронеслась стайка девчонок, развязной походкой прошли два панка с фиолетовыми ирокезами. Саша постукивал по рулю в ожидании разрешающего сигнала светофора.
Задняя дверь внезапно открылась. Лариса сорвала наушники и отодвинулась, но усевшийся рядом с ней незнакомый мужчина миролюбиво поднял руки. Саша и Капа обернулись.
– Товарищи, не пугайтесь!
– Мы не такси! – сказал Саша.
Пассажир широко улыбнулся. Ничего необычного или подозрительного в его облике не было, разве что запыленный халат и порванные на коленке синие тренировочные штаны давали повод для размышлений и вопросов.
– Вы на мой внешний вид внимания не обращайте – переодеться забыл от счастья. Понимаете, позвонил в роддом и узнал, что жена родила. Ну и побежал, а на остановке вспомнил, что деньги – в сменной одежде.
– Вам на проезд дать? – спросила Капа и раскрыла сумку.
Попутчик приподнял ногу, демонстрируя ободранное колено.
– Понимаю, что звучит нагло, но не могли бы вы меня довезти? Нога болит сильно. Так бежал, что аж упал. Да и наследника охота увидеть побыстрее. Пожалуйста!
Сзади засигналили. Саша взглянул на зеленый свет светофора.
– Ладно, – сказал он, трогаясь с места. – Роддом какой?
– Роддом? Ну, который возле вокзала!
– Ясно.
Саша щелкнул поворотниками и перестроился во второй ряд.
– Спасибо! А вас как зовут?
– Александр.
– Отлично! Похоже, теперь я знаю, как назвать сына. Александр Васильевич! Звучит?!
Он подмигнул Ларисе. Та пожала плечами.
– Звучит. Как Суворова.
Попутчик засмеялся.
– Точно! Как полководца! Молодец, пионерка!
– Комсомолка, вообще-то.
– Ух ты! Как там в песне поется? Запомните их имена: Любовь, Комсомол и Весна-а-а?!
Напряженная обстановка немного разрядилась. Мимо, истошно провыв сиреной, промчался милицейский «бобик». Попутчик проводил его взглядом и погрустнел:
– На вызов поехали, наверное. Преступность не дремлет.
И, снова улыбнувшись, повернулся к Ларисе.