Не самый плохой человек
Шрифт:
Юра снял добротное пальто и остался в приличных джинсах и свитере (похоже, Феликс с перепуга расстался со своими лучшими вещами).
– Вот тапочки.
Юра расшнуровал высокие зимние ботинки и влез в мягкие тапочки.
Взмах руки в сторону комнаты.
– Прошу.
– Я – Юрий.
– Кира.
– Знаю, Феликс сказал.
Комната казалась непривычно большой – очевидно, из-за светлых фактурных обоев, визуально расширяющих «хрущевские» 16 квадратов, и из-за отсутствия традиционной мебельной стенки с книгами и хрустальными
– Садитесь.
Юра опустился в кресло.
– Выпьете? Джин, тоник, коньяк? Может, водки?
– Нет, спасибо.
Кира села на софу и стряхнула пепел в бронзовую пепельницу, стоявшую на журнальном столике.
– Итак?
– Меня ищет милиция.
Похоже, факт, что к ней обратился беглый преступник, хозяйку нисколько не смутил. Она даже бровью не повела.
– И?
– Феликс сказал, что вы можете помочь с жильем. Мне надо где-то переждать бурю.
– Надо подумать.
Кира поднесла мундштук к губам и задумчиво затянулась. Юра осмотрелся.
– Ваша бабушка? – спросил он, показывая на черно-белую фотографию над ее головой.
Кира засмеялась. Юра и сам понял, что сказал ерунду. Да и сходства между хозяйкой квартиры и этой женщиной в старомодной шляпке-колоколе не было никакого. Разве что сигарета в тонких пальцах.
– Это Коко Шанель. Будь она моей бабушкой, я бы не жила в этой стране вечнозеленых помидоров.
– Ну, сейчас уже все меняется, – неуверенно сказал Юра.
Кира удрученно покачала головой, вытащила сигарету из мундштука и смяла ее в пепельнице.
– Ничего не меняется. Ладно, оставим эту больную тему. Думаю, Юрий, я смогу вам помочь с жильем. Правда, далековато от Кауринска.
– Тем лучше. Я отблагодарю при первой же возможности.
– Не стоит. У нас с Феликсом своя система взаиморасчетов.
Кира встала, выдвинула ящичек секретера и достала блокнот и ручку. Даже ручка у нее была особенной – с золотым пером. Что-то размашисто написав, она вырвала лист и протянула ему.
– Скажете, что от меня.
– Понял вас, Кира, – сказал Юра, пряча бумажку с адресом в карман. – Вы даже не спросите, почему меня ищет милиция?
– У нас не принято спрашивать. Если наши просят помочь – мы помогаем без вопросов.
«У нас», «наши», «мы» – было в этом какое-то благородное единение и общность интересов, словно в тайном клубе, доступ в который имел только избранный.
Впрочем, Юра, будучи не настолько наивным, прекрасно понимал, что благородством тут и не пахнет. Тут свои законы. Волчьи.
***
Лариса натянула вязаную шапку до самых бровей. Подумала немного и накинула сверху капюшон куртки.
– Лариса, тут до школы двадцать метров.
– Это конспирация, мама. Не хочу, чтобы кто-нибудь видел, что меня родители в школу привозят.
– А что в этом такого? – удивился Саша. – Мы не можем своего ребенка в школу отвезти? Помнишь, как мы тебя сюда
– Ладно, вы тут ностальгируйте, а я пошла. Пока!
Лариса перекинула через плечо ремешок сумки и выскочила из машины.
– Стесняется нас, – сокрушенно сказал Саша.
– Взрослеет, – грустно ответила Капа.
У ворот дочь откинула капюшон и сняла шапку. К ней сразу же подошли одноклассники: две девочки и мальчишка с дипломатом под мышкой. Компания, переговариваясь, не спеша направилась к крыльцу, к которому со всех сторон сбегались школьники.
Саша завел машину.
– Ну что, поехали?
– Поехали.
Саша молча крутил руль, Капа тоже молчала и смотрела на город, замерший в ожидании лютой зимы. Снег, неровными сугробами лежавший вдоль обочин, оброс выхлопной грязью, деревья поникли голыми ветвями, на остановках в попытках согреться выплясывали люди, а сверху, с крыш и оконных карнизов, хмуро посматривали уличные завсегдатаи – воробьи и голуби. Правда, городскую серость немного разбавляли лозунги на стенах домов, предприятий и растянутых над дорогами кумачовых лентах:
«Трудящиеся Советского Союза! Самоотверженным трудом крепите экономическое могущество нашей Родины! Успешно выполним план 1985 года, достойно завершим пятилетку!»
Или:
«Товарищи! Будьте рачительными хозяевами, боритесь за экономию материальных ресурсов! Проработаем в 1985 году не менее двух дней на сэкономленных материалах, сырье и топливе!»
Или:
«Да здравствуют советские профсоюзы – школа управления, школа хозяйствования, школа коммунизма!»
Или этот, на стене станкостроительного завода:
«Трудящиеся Советского Союза! Шире развертывайте социалистическое соревнование за достойную встречу XXVII съезда КПСС! Новыми достижениями в труде ознаменуем съезд родной ленинской партии!»
Машина ткнулась передними колесами в сугроб.
– Капа, приехали.
– Я вижу. Слушай, Саша, думаешь, этот Четвертазин решится на что-нибудь такое? – задумчиво спросила Капа, глядя на рабочих, тянущихся через проходную.
Саша постучал пальцами по рулю.
– Не знаю. Но лучше перестраховаться.
– Да, наверное, – согласилась она. – Не забудь Ларису из школы забрать.
– Ох и криков будет! – с улыбкой покачал головой Саша.
– Строже с ней будь, хорошо? Все, пока!
Поцеловав мужа, она вышла из машины. Куривший у проходной Коля Волобуев приподнял кроликовую шапку и, слегка поклонившись, ехидно поинтересовался:
– Начальство прибыть изволило?
– Изволило, Коля, изволило, – миролюбиво ответила Капа, шаря в сумке в поисках пропуска. – Как дела? Смирился с мыслью, что не быть тебе мастером в этой жизни?