Не сдавайся
Шрифт:
Высунувшись, он помахал ей телефоном.
— Бабушка хочет, чтобы мы запланировали семейный ужин.
— Я займусь этим сразу после того, как мы вернемся из Вашингтона с ужина, который президент и первая леди устраивают в нашу честь.
Итан разразился смехом.
Его мама была очень смешной.
И из-за этого, а также из-за всего остального, что было в его маме, Мерри приедет. Итан знал это.
Не будет никаких смс. Мерри был похож на Колта. Он был настоящим парнем. Итан был уверен, что он не играет в игры. Итан знал это потому, что Мерри
И особенно, когда дело касалось его мамы.
Они поговорят. И помирятся. Его мама могла быть упрямой, но Мерри сумеет переломить ситуацию.
Они считали его ребенком. Думали, что он ничего не видит. И не слышит.
Но он видел. Слышал. Он наблюдал, потому что чувствовал, что все так и должно быть, и ему было приятно находиться рядом с ними.
Иногда Феб тоже могла быть упрямой, но Колт прорывался. Так же как с Вай Кэл всегда находил выход. Рокки была полна задора — она была сестрой Мерри, так что он знал об этом все — и Таннер всегда считал это забавным, а когда он смеялся над ней, Рокки не раздражалась. Ее лицо становилось таким мягким, словно она любила его еще больше, потому что ее поведение заставляло его смеяться.
Мама Итана была очень забавной. Она постоянно смешила Мерри.
Поэтому они помирятся. Мерри об этом позаботится. Мерри был далеко не глупым парнем, а любой парень хотел бы иметь женщину, которая постоянно его смешит. Итан знал это наверняка. Он знал это, потому что знал Колта, Кэла, Майка, Таннера. И когда Итан найдет свою малышку, он тоже захочет именно этого.
А после того как они помирятся, они перестанут скрывать все от него. Именно так мама пыталась защитить его после того, как тот плохой парень поиздевался над ней.
Тогда…
Тогда…
Тогда Мерри будет все время рядом.
И она наконец-то будет счастлива.
Глава 9
Держусь
Шер
Утро среды
Я пылесосила в гостиной — занятие, которым, по какой-то причине, мне приходилось заниматься чаще одного раза в неделю. Учитывая, что в доме жили только
тридцатичетырехлетняя женщина и десяти (почти одиннадцати) летний парень.
Как обычно я включила музыку погромче, чтобы отвлечься от нелюбимого занятия и отогнать мысли о том, что официально прошла неделя (и несколько часов) с тех пор, как я сорвалась на Мерри, испортив наши отношения. С той минуты я не видела его и даже ничего о нем не слышала.
Мне нравился рок-н-ролл.
Иногда попадалось и кантри с гитарными переборами, от которого меня не воротило.
Но мой личный маленький секрет заключался в том, что я была настоящей дивой.
У меня определенно был талант качать головой
Но орудуя пылесосом в гостиной, я представляла себя настоящей богиней, готовой выступить на сцене Вегаса совместно с Аретой, Тиной, Уитни, Донной, Линдой, Джанет и Шер (другой, которая действительно умела петь).
И прямо сейчас я отдавалась по полной, подпевая сказочной Селин в ее версии «Глубже реки, выше горы».
Такая громкость музыки преследовала две цели. Во-первых, мне нравилась эта песня, и звук должен был быть громким, чтобы я могла слышать ее сквозь гул работающего пылесоса. А во-вторых, музыка заглушала мой внутренний голос, и я могла обманывать себя тем, что могу подпевать Селин и при этом не походить на воющую кошку, которая обратила бы в бегство настоящую Селин даже в ее обуви от Валентино за две тысячи долларов.
Я уже готова была отложить в сторону пылесос, чтобы освободить обе руки для игры на воздушных бонго (как и должен поступить любой человек, когда в песне начинается партия бонго), как вдруг звук стих.
Я посмотрела на ресивер в медиацентре. Затем мои органы чувств, которым больше не мешало великолепие Селин, пришли в порядок и заставили меня обернуться.
У моего кофейного столика с пультом в руке стоял Мерри и смотрел прямо на меня. Его губы изогнулись в улыбке, а высокое худощавое тело сотрясалось от беззвучного смеха.
Черт, я не заперла дверь после того, как отвезла Итана в школу и вернулась домой.
Черт! Как я могла забыть запереть эту чертову дверь?
Черт! Он знал мой секрет дивы!
Черт, черт, черт! Он слышал, как я пою!
Я выключила пылесос.
— Селин? — выдохнул Мерри.
Я уставилась на него.
— Ты, моя кареглазка, кто, увидев, что Томми Ли пялится на нее, ударила бы его по лицу за бесцеремонность и заставила бы написать песню, от которой миллионы женщин бросили бы в него свои трусики, слушаешь Селин, мать ее, Дион? — спросил он.
Его кареглазка?
Кареглазка Гаррета Меррика?
Я?
Гаррет Меррик, который отдалился от меня из-за того, что я сумасшедшая, реагирующая слишком бурно и нелицеприятно, называл меня своей кареглазкой?
Я продолжала смотреть на него. И, наконец, прошептала:
— Ты здесь.
С лица полностью исчезло веселое выражение, а красивые черты стали по-настоящему прекрасными, когда он ответил:
— Получил твое сообщение, детка.
Внутри меня все перевернулось.
Мое сообщение?
О черт, неужели я случайно отправила свое сообщение?
Прежде чем я успела прокрутить воспоминания назад, чтобы понять, как такое могло произойти, Мерри нагнулся, бросил пульт на кофейный столик и направился в мою сторону. Когда он подошел ко мне, то выхватил пылесос из моей руки, отбросил его в сторону и встал ко мне вплотную, наклонив голову вниз, чтобы посмотреть сверху на меня.
— Твое извинение было милым. — Он слегка ухмыльнулся. — Крайне милым, учитывая то, какие ты слова использовала при разговоре со мной. И я ценю это, Шери.