Не сдавайся
Шрифт:
— Значит, вы общались с мисс Риверс по поводу Денниса Лоу, — недовольно констатировал он.
— Могу я узнать ваше имя, детектив? — ответил Джонс.
— Лейтенант… лейтенант Гаррет Меррик из полицейского управления. Итак, подтвердите. Вы общались с мисс Риверс по поводу Денниса Лоу?
— Я профайлер ФБР… — начал Джонс.
— Мне плевать, кто вы такой, — оборвал его Меррик. — Сейчас я хочу убедиться, что правильно понимаю, что здесь происходит. Вы общались с мисс Риверс по поводу Денниса Лоу. Да?
— Я пишу книгу…
— Мне на это тоже наплевать, — тон Мерри стал еще хуже. —
— Очевидно, общался, — огрызнулся Джонс на допрос Мерри, его терпение тоже иссякало.
— И она ясно дала понять, что не хочет с вами разговаривать, — заявил Мерри.
Вот черт.
На самом деле я этого не делала.
— Нет, вообще-то нет, — поддержал мои мысли Джонс. — Мисс Риверс не отвечала на мои звонки.
— Значит, мисс Риверс отказалась отвечать на ваши звонки, тем самым давая понять, что не хочет с вами разговаривать.
Это был хороший поворот.
И чертовски правдивый.
— Лейтенант…
— Тогда вы нашли ее адрес и явились к ней без предупреждения.
— Ее участие в…
— Хорошо, — выдохнул Мерри. — Меня действительно шокирует, что я должен все это разъяснять, поскольку вы и сами работаете в правоохранительных органах…
Джонс перебил его сквозь сжатые губы:
— В настоящее время я не работаю в ФБР. Я внештатный сотрудник.
Не теряя ни секунды, Мерри заявил:
— Меня шокирует, что я должен все вам разъяснять, поскольку вы бывший сотрудник правоохранительных органов, но вы ни при каких обстоятельствах не имеете права открывать дверь в жилище, не имея ордера или достаточных оснований. Мне плевать, что это за дверь — штормовая или парадная. Вы не имеете такого права, и сами все прекрасно понимаете. Если только не рассчитываете таким образом запугать обитателя жилища, чтобы он дал вам то, за чем вы пришли.
— Очевидно, что у мисс Риверс были какие-то препятствия для разговора с…
Мерри резко наклонил голову в сторону.
— То есть вы признаете, что мисс Риверс не хотела с вами разговаривать?
Джонс разинул рот.
Мерри не останавливался.
— Я продолжу. Как бывший служитель закона, вы прекрасно знаете, что мисс Риверс ясно дала понять, что не желает с вами общаться, поэтому прямо сейчас вы совершаете преступление в виде домогательства.
— Как бывший служитель закона, я знаю, что звонки мисс Риверс по телефону и стук в ее дверь вряд ли можно назвать преступным домогательством, — ответил Джонс.
— Поскольку вы намеревались обсудить эпизод из ее жизни, когда она и ее сын стали жертвами серийного убийцы, и из ее отказа отвечать на звонки можно было сделать вывод, что вы причиняете ей тревогу или даже душевные терзания, а это абсолютно точно может быть истолковано как преступное домогательство. И я отмечу, что в наших краях такие действия будут расценены именно так. Не говоря уже о реальной угрозе ее безопасности, даже если эта угроза ее психическому здоровью. Так что все это близко к преступному домогательству. Игнорирование ее четкого сообщения о том, что она не желает контактов с вами, а затем появление у ее двери и, по сути, проникновение в ее собственность, — это может быть расценено как незаконное проникновение и даже угроза.
—
— Не согласен, — ответил Мерри. — Но если хотите услышать еще одно мнение, с удовольствием позвоню лейтенанту Колтону и узнаю, как он относится к тому дерьму, которое вы затеяли.
Джонс попытался сдержаться, но заметно отпрянул назад.
Это означало, что либо Колт уже послал его (чего скорей всего не было, поскольку Колт бы предупредил), либо репутация Колта опережала его, учитывая, скольким людям до Джонса он сказал, чтобы те шли на хрен.
От Мерри не ускользнула реакция Джонса.
— Понятно. Вижу, вы считаете, что лучше обратиться в более слабому, — пугающе прошептал Мерри.
— Как служитель закона, — ответил Джонс, — вы знаете, что изучение преступного мира необходимо для его понимания, дабы в будущем можно было либо избежать подобных случаев, либо выследить и поймать преступника до того, как он нанесет слишком большой ущерб.
— Значит, — Мерри убрал руки с бедер и скрестил их на груди, — вы пишете учебник по криминологии?
— Нет, — отрезал Джонс. — У меня контракт с художественным издательством.
— А это значит, что вы наживаетесь на своей подготовке в ФБР, пытаетесь заработать на чьей-то драме, — сделал вывод Мерри.
На этом Джонс, к счастью, решил, что с него хватит.
Я поняла это, когда он отошел от Мерри и пробормотал:
— Похоже, мне придется искать альтернативные пути к пониманию психики Лоу.
— То есть? Дело Денниса Лоу раскрыто, — сказал ему Мерри.
При этих словах лицо Джонса исказилось странным образом, который показался мне неправильным.
Но Мерри еще не закончил говорить, и во время его речи на лицо Джонса вернулось раздражение, не дав мне возможности толком разобраться.
— Его случай классический. В нем не было ничего нового, и раз уж вы его изучали, то должны знать, что мои слова — чистая правда. Поэтому то, что вы собираетесь сделать, не является служением обществу. Будьте честны с самим собой. И если уж вы решились портить жизнь людям, которые едва ее собрали воедино после того, как этот маньяк разорвал все на части, будьте честны с ними. Признайтесь, что делаете все это ради денег, книжных туров и в надежде увидеть свое имя в титрах фильма.
Эти слова сделали Джонса не просто раздраженным и расстроенным, а просто взбесили его.
— Полицейский из маленького городка, который считает, что ему известно все, но на деле он не знает ни хрена. Я уверен в этом, поскольку вижу, как ты ошибаешься насчет меня, — отрезал он.
Его слова не были похожи на речь агента ФБР.
А с другой стороны, откуда мне знать? Я встречала лишь несколько агентов и, к счастью, наша встреча была мимолетной.
— Коп из маленького городка, потрясенного безумием Денниса Лоу, и мы повидали немало таких мудаков, как ты, — ответил Мерри. — Ты стоишь у дома женщины, с которой Лоу трахался, и которую ты недооценил. Поверь, тебе повезло, что ты имеешь дело со мной. Если бы я выпустил ее на волю, она бы стерла тебя в порошок. И эта женщина — моя. Так что не стой у дома моей женщины и не говори мне, чего я не знаю. Я знаю тебя. Я вижу тебя насквозь. И все, что я вижу, — это уродство и жадность.