Не сдавайся

Эшли Кристен

Шери.

Не Шер.

Не пугающее: «Шерил».

Он вернул мне мою Шери.

Странное, но весьма приятное тепло, которого я никогда не чувствовала ранее, начало проникать в меня.

— Я ценю твой поступок, но тебе не обязательно было это делать, — продолжил он, положив ладонь мне на щеку, и немного наклонился, чтобы его лицо приблизилось к моему. — Я еще перед уходом понял, что ты сожалеешь.

Я уставилась в его голубые глаза, которые не отрывались от моих. Его взгляд отражал удивительные вещи.

Каким-то образом мое сообщение отправилось,

и вот он уже в моей гостиной, принимает мои извинения, о которых я сама не подозревала.

Вот еще одна удача, которую подкинула мне жизнь.

И даже не успев все как следует обдумать, я взялась за дело.

— Я слишком остро отреагировала, — прошептала я.

Подушечки его пальцев нежно впились в мою кожу.

— Я понимаю.

Я выдержала его взгляд и осторожно покачала головой, чтобы не потерять контакт с его рукой.

— Нет. Итан и я… то, как все было… то, как сложилась наша жизнь… — мой и так тихий голос стал еще тише. — Я могу рассчитывать только на эти утренние часы.

— Я понимаю, дорогая, — повторил он. — Я переступил черту. Возможно, ты не совсем правильно выразила это, но это не значит, что твоя злость была необоснованной.

Я еще раз осторожно покачала головой.

— Нет, я была совершенно не в себе, когда так безобразно повела себя.

— Шер, ты любишь своего ребенка, и утро — твое время. У тебя и так происходит достаточно, а еще я давил, когда должен был действовать мягко. Ты — такая, как есть. И отреагировала в своем духе, будучи матерью. Случившегося не изменишь. Сделанного не воротишь. Ты извинилась, и я признал, что поступил неправильно. Мы двигаемся дальше.

Это было хорошо. Я хотела этого. Я хотела, чтобы мы двигались дальше. Мне нужно было это спокойное согласие, к которому он призывал. Я не хотела, чтобы он злился. Я просто хотела, чтобы он вернулся в мою жизнь.

А еще я стремилась понять, куда, как он говорил, мы движемся.

Но еще Гаррет должен был полностью меня понять.

— Ситуация была некрасивой и, возможно, у меня были на то причины, — сказала я. — Но все равно я оказалась неправа. Итан говорил со мной об этом, и ему понравилось, что ты рядом. — В глазах Мерри мелькнул огонек, который мне понравился, но я не дала себя время его прочувствовать, как следует. Мне нужно было прояснить все до конца, поэтому я рванулась вперед. — Ему нравится, когда вы вдвоем чем-то занимаетесь, заботясь при этом обо мне. Он понимает, что я постоянно пекусь о нем, и он хороший ребенок. Итан хочет, чтобы и у меня было такое. И ему понравилось делать что-то для меня вместе с тобой.

Мерри ничего не сказал, но провел большим пальцем по моей щеке, по губам, а потом обратно.

И таким образом он говорил, и его безмолвные слова были невероятно милы.

Я боролась с желанием сжать губы или наклониться и прижаться к нему всем телом.

Это было трудно не только из-за его прикосновений, но еще из-за того, как мягко он смотрел на меня. От Мерри я получила еще кое-что, чего никогда не получала от других мужчин в своей жизни. И я была рада.

Я пребывала в экстазе. Потому что, глядя в его глаза, получив при этом нечто новое для себя, я бы теперь не смогла и дышать без этого ощущения.

И это чувство снова заставило меня промолвить несколько слов.

— Я написала тебе на следующий день.

Я опустила взгляд, когда его брови сошлись в замешательстве.

— Но сообщение не отправила, — быстро проговорила следом. — И все стерла. Но я извинилась. Все объяснила. А потом удалила весь текст.

То самое выражение глаз вернулось, и за те считанные секунды, что прошли с момента его потери, я стала настоящим наркоманом, зная до мозга костей, что сделаю все, что угодно — все, что угодно, бл*дь, — чтобы этот взгляд как можно чаще был направлен на меня.

Поэтому я продолжила говорить:

— И я стала писать тебе. Говорила, что беспокоюсь о том, что неправильно кормлю своего ребенка. Рассказывала, как пыталась заставить его есть морковь. И что это не сработало.

Во взгляде появились искорки смеха, и, черт возьми, так было даже лучше.

— Я рассказывала тебе и другое, — поделилась я. — Я все время тебе писала, но ничего не отправляла.

— Рад, что ты наконец-то нажала нужную кнопку, милая.

На самом деле я этого не делала.

Или думала, что не нажимала.

Я уже собиралась все объяснить ему, когда в мою дверь постучали.

Я посмотрела в ту сторону, и, к несчастью, Мерри опустил руку, тоже поворачиваясь, чтобы посмотреть.

Мы находились в той части гостиной, где я не могла видеть, кто находится за окном, и, хотя шторы были открыты, с этого угла обзора крыльцо не просматривалось.

Но я знала, кто это. Вчера мне доставили посылку на имя моей соседки с другой стороны, Беттины. Я вложила записку в ее дверь. Беттина работала посменно, поэтому у нее бывали выходные среди недели.

Вероятно, она собиралась забрать свои вещи.

— Это Беттина, моя соседка, — сказала я Мерри, и он оглянулся на меня. — Ей доставили посылку.

Я кивнула в сторону двери, где у стены стояла тонкая, но длинная и широкая коробка.

Мерри посмотрел, а затем перевел взгляд на меня.

В дверь снова постучали.

— Я должна отдать ее.

— Точно, — проговорил он.

— Подожди секунду, — пробормотала я, проходя мимо него, опустив глаза в пол и запоздало сообразив, что сегодня еще не принимала душ.

Мои волосы были в порядке. Они всегда были хороши. Я умела обращаться с волосами и знала, какими качественными (но недорогими) средствами пользоваться, чтобы волосы выглядели хорошо, даже если я не мыла их целую неделю.

Однако макияж я не нанесла.

И на мне была пара сильно выцветших джинсов, которые я носила примерно с года Итана. Они были настолько изношены, что прорехи виднелись на обоих коленях, на одном бедре спереди, а на другом сзади, прямо под левой ягодицей.

Босые ноги. Поверх белой майки накинута видавшая лучшие времена кофта. Никаких украшений. Никакого парфюма.