Не судите леди по одежде
Шрифт:
Хотя, какое ему дело до их детей.
Взгляд Джорджианы нашёл его, и Уэст испытал внезапное удовольствие. Сегодня она была прекрасна. Даже в свои двадцать шесть лет она выделялась на фоне большинства присутствующих дам. Джорджиана буквально сверкала в свете свечей. Пока Лэнгли кружил её в танце, шёлковое платье поблёскивало, золотистые кудри касались того места, где её длинная шея встречалась с плечом. Там, где она пахла ванилью и собой. В следующий раз, когда они останутся наедине, он прикоснётся к тому местечку языком.
Уэст
И сегодня ночью они оба получат своё.
Ему не терпелось к ней прикоснуться. Он почти ни о чём другом не мог думать с тех самых пор, как она повернулась к нему в парке и сказала: “Я выбираю вас”. Господи, в тот момент Уэсту захотелось поднять её на руки, отнести в ближайшую рощицу деревьев и уложить обнажённую на землю, с благоговением возлюбив каждый дюйм её тела. И чёрт с тем миром, в котором она родилась и в котором выбрала жить.
“Я выбираю вас”.
Неважно, что она, вероятно, говорила те же самые слова дюжине других мужчин в своей жизни. Что, вероятно, знала их силу и мастерски ею владела.
Когда Джорджиана сказала их ему, она немедленно завладела Уэстом. Его переполняли дюжины идей, как именно он намеревался сделать её своей. Его желания были поистине примитивны. Он желал ею обладать. Всецело.
И сегодня ночью он её получит.
– Ты получил мою записку?
При этих словах он напрягся и повернулся к графу Тремли, который каким-то образом оказался рядом с ним.
– Получил.
– Ты не напечатал статью, которую мы обсуждали.
Про войну в Греции. Тремли поддерживал врага.
– Я был занят.
– Азартные игры и посещение светских мероприятий не относятся к важным делам. Я не люблю, когда меня игнорируют. Тебе не мешало бы это запомнить.
Слова разозлили Уэста, но он знал, что граф специально напрашивается на драку.
– Я внимательно слушаю.
– Потому что одно моё слово, и все эти люди с радостью придут посмотреть, как тебя повесят.
Ненавистный факт оставался фактом. Независимо от причин его поступка, независимо от результата последующих действий, независимо от власти, которой он теперь обладал как газетный магнат, Уэст не был частью этого мира.
И никогда не будет.
Он отогнал мысль, снова повернувшись к танцующим, и притворился, что ему небезразличен этот мир, который никогда не станет ему родным. Как делал последние десять лет.
– Чего ты хочешь?
Он задал вопрос в тот момент, когда мимо прошла группа молодых людей, без сомнения, в поисках карточного стола, чтобы скоротать время на балу, на который их заставили пойти матери. Некоторые из них повернулись, чтобы поприветствовать Тремли и Уэста, не находя ничего странного в том, что эти двое оживлённо беседовали.
Оба они занимали важные
Тот самый, о котором пришёл поговорить Тремли.
– Мне нужен Чейз.
Уэст рассмеялся.
– Не вижу в этом ничего смешного, – сказал Тремли.
Уэст выгнул бровь.
– Тебе нужен Чейз.
– Нужен.
Он покачал головой.
– Как и всему остальному миру.
Тремли ухмыльнулся.
– Возможно, но у всего остального мира нет тебя.
Это было правдой. В течение десяти лет Уэст передавал Тремли сведения о членах высшего общества в качестве платы за молчание графа о его прошлом. Об их общем прошлом.
И с каждым днём каждая крупица информации, которой он делился и печатал, постепенно убивала Уэста. Он отчаянно хотел выбраться из-под влияния этого злобного человека. Отчаянно нуждался в сведениях, которые даруют свободу.
Годы практики не дали Уэсту выпустить наружу ярость и безысходность, которые бурлили в нём всякий раз, когда появлялся Тремли.
– Зачем тебе Чейз?
– Будет тебе, – сказал Тремли тихим, почти дразнящим голосом. – В Лондоне есть только два человека, которые обладают властью, сравнимой с моей. Один из них в моём распоряжении. – При этих словах Уэст сжал кулаки, но Тремли продолжил: – Другой - Чейз.
– У меня недостаточно власти, чтобы напасть на след Чейза.
Тремли рассмеялся холодным и полным ненависти смехом.
– Мне нравится, что ты думаешь, будто у тебя есть выбор. Он проявил интерес к моей жене. Я не люблю, когда мне угрожают.
При мысли о том, как Тремли обращался со своей женой, Уэста охватил гнев.
– Чейз не единственный, кто может тебе угрожать.
– Ты же не себя имеешь в виду. – Когда Дункан не ответил, граф продолжил: – Ты не сможешь погубить меня, Джейми.
Давно позабытое имя, произнесённое тихим шёпотом, встревожило Дункана. Ему не терпелось уничтожить самодовольного графа. Он был готов на всё ради информации, которую леди Тремли предложила в качестве вступительного взноса в клуб.
Он перевёл дыхание, напустив на себя спокойный вид.
– Думаешь, я не искал Чейза сам? Думаешь, я не знаю, насколько хорошо его разоблачение повлияет на продажи газет? Хотя я и польщён твоим доверием, но уверяю, даже у меня нет возможности получить доступ к Чейзу.
– Но у шлюхи он есть.
Это слово задело за живое, и только присутствие всего высшего света удержало Уэста от того, чтобы заехать кулаком по самодовольному лицу графа.
– Понятия не имею, о ком ты.
– Ты бываешь очень утомительным, – вздохнул граф, изображая интерес к танцующим парам. – Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду. Женщину Чейза. Теперь, по-видимому, им брошенную. И доставшуюся тебе.