Не та профессия. Тетрология

Афанасьев Семён

– Если тебе очень нужно, наш человек может пойти с тобой, солдат. – Обращается к десятнику лысый спутник дочери хана на пашто. Снова вызывая вспышку интереса у окружающих. – Но ненадолго, и я пойду с ним: ни с кем из наших людей, без нашего разрешения, никто беседовать не будет. Если ты не в курсе, ваша стража сейчас расследует дело об убийстве сына нашего хана. И мы не дадим нашим людям отлучаться, пока не будет найден и наказан убийца.

– И всё же, кто Вы, ханум? – что-то прикинув, повторяет свой вопрос десятник в сторону

степнячки. – Вы так и не представились. И на каком основании этот человек теперь ваш? – стражник указывает взглядом на Иосифа.

– Я дочь Хана Средней Орды, Старшего жуза. – цедит в ответ степнячка, поигрывая желваками и кинжалом. – Хранительница, по праву наследия, Его Тамги, выданной Великим Султаном.

– А этот человек наш по праву нашего рекрутского набора. Данного в Степи Хану Великим Султаном, согласно выданной Тамги, – Азара приобнимает джугута Иосифа за плечи. – МЫ можем брать в войско любого. И любой наш воин никак не подсуден в вашей провинции. Дайте пергамент, сестра напишет собственноручно и приложит свою печать. Иосиф, ты же согласен с тем, что ты теперь у нас на договоре и наш человек? – азара, смеясь, смотрит на джугута.

Иосиф коротко кивает, не выказывая никаких чувств и эмоций.

Десятник широко открывает глаза, смотрит пару мгновений не мигая, сквозь свою собеседницу, затем без слов разворачивается и уходит. Делая знак остальным стражникам следовать за ним и по пути ударяя тыльной стороной ладони по лицу одного из ткачей.

Второй из ткачей, однако, покраснев от напряжения, выпаливает в сторону дочери хана:

– Ещё посмотрим!.. – но ему затыкают рот стоящие рядом дари, видимо, из других торговых рядов и собираются волочить упирающегося куда-то вглубь толпы.

– Надо быть очень смелым человеком, – смеётся лысый спутник дочери хана, не мигая, глядя на ткача и говоря на пушту, – чтоб угрожать Хану Орды или его дочери. Особенно Ей, особенно при мне. Кстати, даже Малая Орда – это две с половиной тысячи клинков. И это только в руках мужчин. А в Степи, если не знаешь, сражаться могут и женщины. Сколько там человек в твоей Гильдии? Пять десятков? Шесть? Ну хорошо, прибавь и ваших женщин, пусть полторы сотни… Я тебя запомнил, дари.

Глава 20

С уходом городской стражи, зеваки тоже расползаются. Мы возвращаемся с порога в лавку и ещё какое-то время обсуждаем с Иосифом очень деликатные, не предназначенные чужому уху моменты. Попутно, я прокручиваю в голове последние события: не упустил ли лично я чего важного.

Кстати, про орду в конце разговора я ляпнул не просто так, чтобы похвастаться. И не потому, что эмоции и чувства проконтролировать не мог. Я имел в виду конкретную завуалированную угрозу, специально ставя себе целью разворошить местное осиное гнездо. Преследуя кое-какие собственные цели и понимая, что все мельчайшие детали устроенного нами шоу станут

известны всему городу не позднее чем на следующий вечер.

Иосиф, обсудив с Алтынай собственные вопросы, повторно ставит на огонь чайник и деликатно говорит:

– Спасибо за помощь. Молодые люди, скажите откровенно. А лично вы не боитесь неприятностей после такого обострения?

– Дело в том, что наша война уже идёт. – Отвечаю ему я. – Или вы думаете, что я пошутил насчёт убитого пуштунами её брата?

– Возможно, воля Султана с трудом пробивает себе дорогу в отдалённые уголки закрытых горами провинций? – дипломатично уклоняется от прямого ответа Иосиф.

– У меня своё мнение о самом Великом Султане и о его политике, – бормочу. – Но я категорически не хочу влиять на девочку, – открыто киваю на Алтынай, задумчиво глядящую на Иосифа. – Они с Султаном всё же родственники, и у неё должны быть свои взгляды на то, кто кого и как использует…

– Использовать можно только того, кто сам не против, – хмурится в ответ Алтынай. – Того, кто вместо того, чтобы тяжело работать, идёт в набег. Отнимать у других. Пусть и прикрываясь союзным долгом, тамгой хана и интересами народа.

Я только присвистываю от удивления, а Иосиф неожиданно наклоняется через стол и церемонно целует Алтынай в лоб:

– Продолжай, светлая девочка!

– Да я, собственно, уже всё сказала. Я люблю своего отца, но это не отменяет его грехов. – хмуро проговаривает, опустив глаза, Алтынай. – Идя в набег, попираешь заветы Всевышнего. Как бы ты себя или окружающих людей не обманывал. Обмануть можно людей, но Аллаха не обманешь. И уж он-то в итоге сполна воздаст… Сейчас я вижу, что угрозу голода гораздо проще устранить работой. Чем грабежом, ещё и прикрываемым разными, как будто правильными, идеями. Но именно что как будто .

Не понимаю, что это сейчас накатило на Алтынай, но это я у неё выясню позже и наедине .

– Ну да… – говорю в качестве комментария. – Один уважаемый лично мной человек говорил: "You are responsible for all your commitments during your life. And God will certainly give you what you really deserved". Если перевести, будет примерно так: «Ты отвечаешь за всё содеянное в своей жизни. И Всевышний обязательно воздаст тебе именно той монетой, которую ты заслужил»

По случайному совпадению, эти слова говорил мой товарищ по имени Шахид Мохаммад, пакистанец из Пенджаба. Проповедовавший иногда по пятницам, по-английски, поскольку в том регионе народов и языков куча, а их государственный урду знали не все. Как и его родной пенджаби.

В отличие от многих других, Шахид действительно старался нести только добро. Искренне верил в Аллаха и все заповеди соблюдал. Мой единственный друг за все годы в том регионе, несмотря на нашу с ним этническую, религиозную и внешнюю разницу.

Чуть не погибший в итоге в результате какого-то идиотского взрыва по пути домой из мечети .

– Я искренне впечатлён вашим участием, когда мне ждать ваших людей? – после паузы не забывает о делах Иосиф.