Не время для героев
Шрифт:
Миххик закатал рукав рубахи, протянул руку Топольскому.
– Пей, – сказал он. В глазах вампира, блеснул разум, еще не до конца подавленный сущностью персонажа.
– Жри, давай, а то Жека тебя в белку превратит, – пригрозил Нео. – В белку-вампира.
Олег трясущимися руками обхватил Миххика за локоть и впился в плоть.
Вскоре Савельев почувствовал легкое головокружение и положил Топольскому руку на плечо. Вампир изменился в лице: порозовел, посвежел. Лихорадочный огонь
Жека протянул свою руку.
– Приятного аппетита, – сказал волшебник. Олег облизнул окровавленные губы, вожделенно сглотнул, нерешительно глядя на манящие дорожки синих вен. – Смелей, – сказал маг. – И Олег не отказался.
Когда Жендальф ощутил навалившуюся ватную слабость в теле – отнял руку и, покачиваясь, пошел к костру, сел.
– Максим? – с нажимом сказал Миххик. – Тебе надо особое приглашение?
Нео нервно взглянул на похорошевшего Топольского, но до прежнего, естественного вида он еще не дотягивал.
Черкашин вытер со лба испарину, дрожащей рукой подкатил рукав.
– Я надеюсь, у тебя там все стерильно? – строго спросил плут.
Топольский уверительно кивнул, ухмыльнувшись.
– Жесть, тремор как у алкаша... – сказал Нео, глядя, как Топольский протягивает к нему дрожащие руки. Черкашин отвернулся, закусив губу. – Ай, мамочки!.. – вскрикнул он, ощутив, как клыки легко пробили кожу, и место укуса онемело.
Когда Олег закончил пить, у Черкашина подгибались коленки. Но, судя по всему, не от потери крови, а от аффекта.
– Вкусняшка, – протянул окрепшим голосом Топольский, облизываясь и нехотя выпуская запястье Черкашина. – Мы с тобой будем хорошими друзьями, – хитро сказал он поспешно уковылявшему прочь Черкашину.
– Тамбовский волк тебе друзья! – брезгливо сказал ему Нео, растирая место укуса.
Олег подошел к костру, сел на бревно рядом с Нео.
– Спасибо, – серьезно сказал вампир всем. – Виноват, перестарался вчера.
– Нормально, – отозвался Миххик, лежа на подстилке. – Для того друзья и нужны. Да, Максим?
– Угу, – кивнул Нео. – А как же. Вернусь домой, чеснока развешу по всей квартире, священника позову, пусть освятит, и кол заготовлю.
– Да перестань, – по-дружески похлопал его по спине Олег. – Между прочим, твоя кровь самая вкусная. В меру соленая, с мягкой кислинкой и слегка острая. Как я люблю.
– Со вкусом дрянного пива и чипсов, – сказал Жека, тоже ложась на кусок полотнища, которое дала им бабушка.
– Нормальное пиво... – буркнул Нео.
– Вы отдыхайте, я покараулю, – сказал Олег. – Уснуть сегодня точно не смогу – прилив сил после трапезы.
Жека и Миххик не возражали, и вскоре тихо засопели. Нео спать не собирался, он достал трубку и табак, закурил, глядя на пляшущий огонь. Темный лес отовсюду нашептывал свою колыбельную: перепевались
– Ты знаешь, – заговорил Максим. Топольский отвел взгляд от костра. – Я ведь тот сундук вскрыл. – Он помолчал, задумчиво пыхнул трубкой.
– И что там было? – спросил вампир.
Нео поджал губы.
– Ничего особенного: старый гребень для волос с отломленными зубьями, кружевной платок, скатерть, пара монет, мелочевка разная...
– Что украл? – поинтересовался Олег.
Нео хмыкнул, глядя на дрожащие хвостики пламени.
– В том и дело, что ничего. Не смог. Как открыл, монеты увидал – сердце екнуло, а потом вдруг такая тоска накатила, противно стало... Опустил крышку, замок навесил, закрыл. Не смог...
Топольский улыбнулся.
– Повезло, – очень серьезно сказал он. – Значит, персонаж еще не победил. Ты устоял, не поддался навязанной роли.
– Н-да... – протянул Нео, посипев люлькой. – Ладно. Пойду и я баиньки. От потери крови в сон клонит.
– Иди, – согласился Олег.
Черкашин отыскал среди вещей какую-то простынку, подложил под голову свою сумку, и лег.
Топольский сидел на бревне и слушал ночь. Он глубоко вдохнул шелковистый воздух, мерно выдохнул, и привычно взглянул в небо. Бездна над ним приветливо искрилась. Олег вспомнил, как в детстве любил засиживаться с отцом на крыльце их уютного дома за чертой города, и смотреть на звезды. Говорить о предстоящей рыбалке украдкой от мамы, мечтать... А потом отца не стало. Внезапно. И Топольскому больше не было с кем делить бездонное небо по ночам. Он жалел только об одном: что так редко навещал отчий дом, когда вырос. Променял звезды и отцовское плечо на шум вечеринок и пьяные компании.
Ладонь Олега дернулась, сжалась в кулак.
Память, боль и молчаливые звезды – вот и все, что у него осталось.
* * *
Лес обрывался крутым песчаным склоном. Откос полого уходил вниз, образуя подобие котлована, на противоположном склоне которого раскинулся несуразный городок. Издалека он был похож на огромный ящик, беспорядочно заваленный хламом. Городишко обрамляли неровные бревенчатые стены, с редкими окошками-бойницами. Тут и там беспорядочно торчали кривые каменные башенки. Покрытые бледно-красной, выгоревшей на солнце черепицей дома, плотно жались друг к дружке. Кое-где из дымоходов тянулись длинные хвосты черного дыма.
– М-дэ... – сказал Жека, глядя на безалаберный архитектурный ансамбль.
– Цивилизация, че, – попытался найти позитив Нео.
– Пошли, – Миххик перехватил сумку и сбежал по откосу. Ноги его тонули в мягком песке, но спустился он довольно легко, и друзья последовали за ним.
Вскоре, они добрались городских ворот. Миххик сильно постучал в массивную дверь, вырезанную в левой створке. Спустя несколько секунд, открылось крошечное смотровое окошко.