Не время для героев
Шрифт:
Музыканты начали играть. Сперва лютнист взял простенький аккорды, сменив его на другой, затем третий – и так по кругу. К нему присоединился скрипач, тоже с незамысловатым пассажем. Флейтист играл свою партию в неожиданно низком тоне, наподобие баса. Получалась этакая простенькая, ритмичная мелодия, смутно напоминавшая хип-хоп.
А потом Нео начал «как бы петь», с расстановкой, громко и четко, двигаясь в такт тексту. Умело нарубливая фразы, играя интонациями и паузами, он выдал следующее:
– А, йо...
Привет,
Не гений, не богач, но и не бездарен.
Моя история проста и стара как мир:
Искал я счастья, но подвел меня кумир...
В простой душе всему было место,
Полюбил девчонку, считал невестой.
Но решила дама: я никто, а она королева,
Короче, обычное дело... ушла налево...
И я бы мог сказать: «жизнь злая псина!»,
Что сердце мое – теперь сухая древесина,
Но не опустил я руки, не роптал на судьбу,
Сцепил зубы. Стерпел. Я опять в строю.
Друзья рэпера, как один, сидели с приоткрытыми ртами и слушали мерную начитку Нео. В таком же недоумении, судя по всему, пребывал и владелец таверны. А народ внимал. Народу нравилось. Меж тем, Нео выдержал паузу, а потом вновь разразился текстом:
– Прошло время, пролетели года,
Я окреп, стал лучше, нажил добра.
Но в глубине души, как заноза засела,
Не дает покоя моя королева.
И я оставил все, ушел из дома.
Искал везде, расспрашивал знакомых.
И однажды утром я ее встретил.
Как же больно стало. Небо свидетель...
Я смотрел на нее, а она на меня,
Было ясно: не сложилась у бабы судьба.
Поиграли и бросили, точно игрушку,
Сколько таких, как она, попалось в ловушку?
И я хотел сказать ей, как тяжело мне было,
Как терпел я лишенья, как сердце ныло,
Как ночевал под небом и насквозь промок,
Как
Как однажды, с голоду, слез не держа,
Я давился мясом лесного ежа.
И я бы мог все сказать, внушить ей вину,
Но чувствовал остро: душа уйдет ко дну.
И я обнял ее, простил, прижал к себе,
Молвил тихо, что позади... все... уже.
Что зла не держу, мол, живи спокойно,
Прощай, королева. Уже не больно...
Черкашин склонил голову и эффектно прижал руку к груди. Затем вывел коду:
– И я ушел, двинулся своей дорогой.
С чистым сердцем, только грустный немного.
И вдруг позади, ее голос распугал все мысли.
Она непонимающе крикнула мне: «Эй, в смысле?!»
Музыканты закончили играть на протяжной мажорной ноте.
И это был фурор. Люди вставали, хлопали, свистели. Некоторые даже прослезились. А Черкашин на подмостках кланялся, раздавал воздушные поцелуи и подмигивал хорошеньким девицам. Нео спустился со сцены: уставший, взмокший, но счастливый. Он пробирался к друзьям через восхищенную толпу.
Илаф протянул ему руку, с почтением пожал, и что-то сказал своей племяннице, та юркнула прочь и вскоре принесла большой поднос с пятью кружками эля. Илаф поднял тост:
– За прекрасного певца, за блестящий талант и нашего гостя! – народ дружно заревел, загремели кружки.
Нео сел, тяжело дыша.
– Автограф дашь? – спросил Миххик с улыбкой.
Черкашин кисло улыбнулся, и отпил эля.
– Можем запустить тур по городам, – предложил Топольский, старательно изображая серьезность.
– Я займусь рекламой, – подхватил Жека.
– Ай, ну вас... – отмахнулся Черкашин. – Людям ведь понравилось, – он обвел взглядом многолюдный зал.
– Давно рэпчиком балуешься? – поинтересовался Савельев.
– Пару лет. Так, для себя пишу.
К их столику подошла племянница Илафа с еще одни подносом, на котором стояла высокая бутылка и простые бокалы из зеленого стекла.
– Вино от благодарных посетителей, – сказала девчушка, водружая бутылку на стол.
Так вечер и продолжался. Время от времени к столу звезды несли разное угощенье. Часто подсаживались люди, чтобы выпить с Черкашиным. Максим ни разу не отказал. Он купался в народной любви и заливался дареным спиртным.