Не все были убийцами
Шрифт:
“Я бы с удовольствием познакомился с ней”.
“Это невозможно. Она не знает, что я здесь”.
“Ну и дела!”
“Мы живем в садовом домике. Там очень холодно, и мы ужасно мерзнем. И еды у нас тоже маловато. Думаю, без меня ей, может, легче будет продержаться”. “Наверняка нет!”
Он спокойно смотрел на меня. По его лицу было невозможно понять, о чем он думал.
“Ты хоть раз задумывался над тем, как беспокоятся матери о своих детях? А если то, что ты рассказал, - правда, представляешь, как она боится за тебя?”
“Она наверняка рада, что я ушел”, - врал я.
– “Думаю,
“Съешь еще что-нибудь! И знаешь, что я думаю? Ни одному твоему слову я не верю. Сказки ты хорошо умеешь рассказывать”. “Вы считаете, что я вас обманываю? Что я все придумал?”
“Сколько тебе лет?”
“Двенадцать”.
“Для твоего возраста ты очень хитер”.
“Я бы себе тоже не поверил”, - ухмыльнулся я.
“Идем со мной”.
Он встал и взял меня за руку. Я попытался сопротивляться, но он потащил меня с собой. Мы вышли в дверь позади его письменного стола и пошли по довольно длинному коридору. Наконец мы остановились перед полуоткрытой дверью. Это был туалет. Он втолкнул меня туда и закрыл за собой дверь.
“Ты, конечно, хочешь писать?” - спросил он.
“Нет, не хочу”.
“Но тебе нужно пописать. А ну, снимай штаны!”
“А вам не нужно писать?” - ухмыльнулся я.
“Сейчас ты у меня получишь!”
Я почувствовал - он очень рассердился. Я спустил штаны. Он коротко взглянул и велел мне снова натянуть штаны. Потом мы вернулись в его кабинет. Он велел мне подождать и вышел куда-то. К моему собственному удивлению, это совершенно не испугало меня. Все происходящее даже начинало нравиться мне. Мне было интересно - что он теперь предпримет. Кушетка, на которой я сидел, была очень удобной. Я лег и вытянул ноги. “Посмотрим, что теперь будет. Или здесь появятся полицейские, или он приведет с собой двух викингов, которые переправят меня через границу”.
Незаметно для себя я заснул и проспал, должно быть, довольно долго. Когда он разбудил меня, я вскочил, как ужаленный. Он закрыл мне рот рукой и попытался успокоить.
“Нам надо серьезно поговорить”, - сказал он и сел рядом со мной на кушетку.
– “Ты, конечно, понимаешь, почему в туалете я заставил тебя спустить штаны. Поверь, мне самому было очень неприятно. Но ты, наверное, и сам догадываешься, с какими уловками нам приходится сейчас сталкиваться. Хорошо, я готов тебе поверить. Но в этом случае возникают две проблемы. Во-первых, я не посол, а всего лишь атташе, секретарь посольства. Это означает, что у меня нет никаких полномочий и сам я ничего не решаю. Без ведома посла я не имею права что-либо предпринимать и тем более обещать что-то. В Германии посла сейчас нет, он будет только к концу недели. Посол - единственный человек, который смог бы - предположительно смог бы - найти какой-то выход. Но я хочу тебе сказать: не жди, что он может переправить тебя через границу в Швецию. Он не имеет на это права, а на незаконные действия никто из нас, сотрудников посольства, не пойдет. Вторая проблема: твоя мать. Даже если бы мы могли что-то для тебя сделать, при всех обстоятельствах нам необходимо согласие твоей матери. Я предлагаю тебе вернуться к матери и посоветоваться с ней. После этого ты можешь снова связаться с нами. Может быть, к этому времени мы что-нибудь придумаем”.
“Как?” - спросил я.
“Что “как”?”
“Как
Я чувствовал себя совершенно разбитым. У меня не было сил подняться. Мне было ужасно стыдно, и хотел я только одного: уйти отсюда. Но я продолжал говорить.
“Вы же сами сказали, что мне здорово повезло, раз удалось попасть сюда. А если хотите отделаться от меня, скажите об этом прямо”.
Он пропустил мое заявление мимо ушей. “Я дам тебе номер телефона. Позвони мне на следующей неделе. Если трубку снимет кто-то другой, не говори ничего. Вообще ничего. Ты можешь разговаривать только со мной. Как я тебя узнаю?”
“Я не могу назвать вам своей настоящей фамилии. Сейчас моя фамилия Гемберг”.
“Мне совсем необязательно знать, как твоя настоящая фамилия”, - перебил он меня. И добавил, посмотрев мне в лицо: “Более того. Позвонив по телефону, ты должен к своей фамилии добавить что-нибудь. Например, химчистка Гемберг или что-то в этом роде”.
“Химчистка Гемберг, Нойкельн”, - съязвил я. Он засмеялся.
“Нойкельн” можешь не добавлять. И пожалуйста, отнесись абсолютно серьезно к тому, о чем мы с тобой договорились. Еще одно. В посольстве никто не знает, что мы знакомы. Это я говорю в моих собственных интересах, потому что не уверен, одобрит ли здесь кто-нибудь мои действия. А о самом после говорить вообще не нужно”.
Он написал на листке номер телефона и поспешно выставил меня за дверь.
“В чем-то он похож на нашего “чокнутого эсэсовца”, - подумал я, снова оказавшись по другую сторону кованых ворот. Бережно сложив листок с телефонным номером, я спрятал его в своем ботинке.
Затем я отправился обратно в Нойкельн. Назад, в промерзший садовый домик, к матери - она, наверное, еле жива от страха. Этот швед прав. Занятый собственными переживаниями, я совсем забыл о матери. Мне стало совестно. Однако когда я подошел к домику, то увидел, что мать еще не вернулась. Ключ все еще лежал в условленном месте. Я отпер дверь. Огонь в печурке погас, в домике было холодно и сыро. “Если мне сейчас удастся разжечь огонь и согреть комнату, у мамы, наверное, и настроение улучшится”, - подумал я.
Я еще никогда не растапливал печь, но мне сразу удалось это сделать. Случайно ли так получилось, или дрова были сухими, - не знаю. Через какое-то время я подбросил в печку пару угольных брикетов. Комната быстро согрелась.
Наконец вернулась мать, нагруженная тяжелыми сумками, и без сил повалилась на кровать. Она, кажется, даже не заметила, как тепло в домике.
“Долго меня не было?” - спросила она.
– “Что ты делал все это время? Надеюсь, ты не очень беспокоился?”
Я молча стоял перед лежащей на кровати матерью. Когда же она, наконец, почувствует, как у нас тепло?
“Знаешь, где я была?” - продолжала она.- “Я была у Хотце в Каульсдорфе. Жены его не было, но я познакомилась с его свояченицей. Дом у Хотце небольшой, но с большим садом. Нас туда отвез его друг, господин Радни У Радни - птицеферма недалеко от Кепеника, патруль его почти никогда не проверяет. Это было очень приятно. Посмотри, что я принесла!”
Она вскочила с кровати и с торжеством показала мне содержимое сумок. “Видишь, цыпленок! Как давно я не ела курятины!”
Мать была вне себя от радости. Один за другим она вытаскивала из сумок продукты: масло, буханку хлеба, сельдерей и кольраби.