Не выпускайте чудовищ из шкафа

Демина Карина

– Обыкновенно, - он опустился на землю. – Решили глянуть, что да как. Матушке твоей велели к Сомову. А ему – поднимать народ.

Хорошо.

Если так, то хорошо.

– Ты как?

– Н-нормально, - зубы еще мелко постукивали, то ли от жара, то ли от холода. – Она… ушла. В нас стреляли. Потом взорвали. Машину.

– Это я уже понял.

Голос Тихони и звучал так, что приходилось делать усилие, чтобы расслышать хоть что-то.

– Мы… шли. И сказала сидеть тут.

– А сама?

–

Там.

– Понятно.

Вот Бекшееву ничего понятно не было.

– Идти можешь?

Сможет.

– Тогда я тебя к Сапожнику отведу. А там уже в город давайте, - Тихоня отряхнулся.

– А…

– А я тут погуляю. Глядишь, и нагуляю чего.

В темноте блеснули зубы. А вот само лицо Тихони казалось черным. Краска? Маска?

Идти недалеко.

Старый грузовик сполз с дороги, чтобы застрять в мелкой щетке кустарника. Здесь он выделялся этаким крупным валуном. Рядом с ним, опершись на колесо, сидел Сапожник.

Сидел и курил.

Огонек сигареты был виден издалека.

– Вот идиот, - вздохнул Тихоня. – Сказано было же ж… его счастье, что Дед не тут охотится.

– Дед?

Тихоня коротко свистнул и огонек скользнул в сторону, чтобы погаснуть в темноте. А следом раздался голос:

– Это ты…

– Дед? – Бекшеев перехватил Тихоню за руку и приказал: - Рассказывай.

– Да что там… честно, не уверен, что это он. У нас слухи ходили, что есть такой от… талантливый, который обличье меняет легче, чем я портянки. Что сегодня он один, завтра другой. Послезавтра… хоть стариком, хоть юношей бледным, хоть бабой… ликвидатор.

Сходится?

Или Бекшееву просто хочется, чтобы сошлось.

– А потом случилось мне… в общем, нужно было груз забрать. Ничего особо сложного. Разве что городок тот немцами крепко обжит. Они же ж растревоженные, что те пчелы… помер там кто-то. Косточкою вишневой подавился.

Смешок Тихони был нервным.

– Оно-то случается, да потом еще кто-то… снова косточкою. Вишни в том году очень уж костистыми были. Ну да не в том дело. Прийти. Дождаться в условленном месте. И препроводить. Через лес. К особистам.

– И?

– И что? Пришел. Дождался. Там дедок такой, божий одуванчик, вроде едва-едва на ногах держится. Я ажно подумал, что на себе придется тащить. А он ничего так. Бодренько. Три дня по лесу. И по болоту. Тогда-то и приметил… в общем, я весь мокрый, уж на что оно привычно, а этот идет, байки свои травит. И посмеивается. Потом… потом довел. Передал из рук в руки. Бумагу подписал, что разглашать не стану. И забыл.

Он потряс головой.

– Хорошо забыл…

– А теперь вспомнил вот?

– Вспомнил. Знаешь… хороший пластун сродни зверю. Он не глазами видит. Нутром. И нутро-то я запомнил…

– Почему молчал?

– А

ты меня спрашивал? – Тихоня потянулся. – Да и… не приглядывался я раньше особо. Смысл? Лютик… он был. Как прочие. Потом же оно ж не сразу до всего доходишь. Даже теперь вроде и… может, он. А может, не он. Разберемся. Возвращайтесь.

Сказал и отступил.

И растворился в темноте.

– Вот… же ж. Привыкнуть не могу, - Сапожник поежился. – Вы совсем вымокли. Сейчас… никогда еще не чувствовал себя настолько бесполезным.

Знакомо.

И возвращаться надо. Машина есть. До города недалеко. Там… тревогу. Тревогу уже подняли. И людей на поиски. Можно возглавить. Руководит. Хотя руководить он тоже не умеет. Вернуться… только…

Сила, бурлившая внутри, сжалась в ком, который раскрылся теплой ласковой волной, лишив на мгновенье способности дышать.

А в голове завибрировала, задрожала нить пульса, натянутая до предела.

Раз и…

Дышать.

Бекшеев заставил сделать вдох.

Выдох.

Стабилизация энергетических потоков. В насыщенном поле они проявляются ясно, как, пожалуй, никогда-то прежде. И видны перекруты, как и деградировавшие обрасти. Частично измененные… да, досталось ему изрядно.

Мысли были холодными. Расчетливыми.

А поток силы, заемной, выбродившей в крови, не собирался ослабевать. И Бекшеев сделал то, чему его учили. В теории. На практике никому пока не удавалось, но вот теория – дело иное.

Перенаправить.

Усилить нажим.

Пробить схлопнувшиеся каналы. И справиться с резкой оглушающей болью. Она поселилась там, под черепом, словно гвоздь вбили.

И не один.

Не отвлекаться. До конца. Изменить потоки, установить стабильные связи вместо исчезнувших. Уравновесить структуру.

И… вызывать окно.

Имена.

Даты.

Лица. Лица не нужны. Он снова способен обойтись без визуализации. А вот имена и даты. Точки проживания. Карта маршрутов. Сроки… и с учетом маршрутов установить периодичность. Раз в три-четыре месяца. Люфт допустимый, когда речь идет о людях.

Прибытие?

В Лозинск, это определенно сборная точка.

Лодка.

Тупик. Недостаток информации… или… мозг, снова получивший возможность работать в полную силу, спешил ею воспользоваться.

Карты.

Остров.

Береговая линия. Город. Порт. Рыбацкие поселки, которые слишком малы, но на местных картах отмечены. И хорошо, что Бекшеев не поленился полистать альбом. И еще карты.

Шахты.

Планы. Развитие. Отнорки. Все одно к одному. Разбуженный силой мозг складывает мозаику фактов, привычно цепляя один к одному.

И ничего-то он не забывает.

Таково свойство.

Вот и складывалось. Бумажки Отули. Старые наброски. Планы Сомова. Все складывалось.